Развязка наступила 13 января 2007 года — почти в день моего рождения (я родился 14 января). К этому моменту я уже три дня как жил в люксе пятизвездочного санаторно-курортного комплекса «Одиссея» на берегу «самого синего в мире» Черного моря. Предполагалось, что я приехал просто отдыхать, а не лечиться, но пройти обследование все-таки пришлось. И на фоне обидных, но почти привычных тахикардии со спазмами, давления 160/110 и избыточного веса (112 кг при росте 182 см), меня уговорили сдать анализы. Именно к 13-му (хорошо хоть к субботе, а не к пятнице) они были обработаны. И войдя в медчасть, чтобы справиться о своих делах, я сразу же почувствовал неладное — уж больно слащаво-сочувственно на меня смотрели врачи. Да и вопросы их были неприятные и непонятно-угрожающие: типа «Сколько вам осталось до пенсии?» и «Есть ли кому о вас позаботиться, а то про то, как заботится о больных людях наше государство, вы и сами знаете…». В конце концов лечащий врач раскололся (точнее, раскололась, поскольку была женщиной) и прямо сообщила мне, что дела мои совсем плохи, так как уровень холестерина у меня в три раза больше нормы (!), уровень жиров в печени в 10 раз (!!!), а уровень сахара и вовсе предкоматозный — 16 (!!!). Из чего следовало, что жить мне осталось не так уж и долго (пусть даже и относительно), да и назвать жизнью ожидающее меня больное существование на килограммах лекарственных средств («Но вы не беспокойтесь — часть расходов государство возьмет на себя») просто язык не поворачивался…
Ночь на Старый новый год (он же мой день рождения) была, пожалуй, одной из самых тяжелых в моей жизни. Когда-нибудь, лет через двадцать пять, я, может быть, и рискну приоткрыть завесу над той бездной отчаяния, в которой находился тогда. Когда-нибудь, но не сейчас (не люблю душевного стриптиза). Достаточно сказать, что к утру, после полуистеричного обдумывания способов самоубийства, я, наконец-то, дошел до того, что меня всегда спасало — реакция, сопровождаемая мощным выбросом адреналина «Не дождетесь!». И, более или менее приведя в порядок лихорадочно скачущие мысли, стал обдумывать планы собственного спасения, буквально заставив себя посмотреть на себя так же, как я обычно смотрю на своих клиентов: как врач на больного, которого просто необходимо вытащить. Вопреки всему. И не важно, как.
Через десять дней (к концу моего пребывания в «Одиссее»), работая над собой ежедневно по два-три часа (боже, как же это было трудно — оказывается, лечить других намного проще, чем себя…), я добился снижения жиров и холестерина до нормы, а сахара почти в два раза (правда, с небольшими дозами амарила). Врачи отказывались верить, и как всегда с опозданием стали интересоваться, кто же я такой: уже не по параметру обеспеченности, а, так сказать, по профессиональному признаку. От амарила я отказался через месяц, в конце февраля — в ознаменование потрясающе важного для меня события: выхода из членов клуба «Для тех, у кого за 100 кг» (в этот день стрелки весов впервые показали 99,9 — правда, на то, чтобы этот вес установился, ушло еще полторы недели).
К концу июня я достиг желаемого — 82 килограмма уже ну очень живого, а не полудохлого, как раньше, веса, каковой сопровождался «букетом» очень приятных последствий: от давления 120/70 (я опять мог пить любимый «эспрессо»), до возможности в течение часа шагать по беговой дорожке, поставленной под углом 15º, со средней скоростью 7 км/час — от бега я отказался сразу по причине травмированных в молодые годы коленей. А где-то к августу тренеры нашего спортклуба, ранее весьма скептично наблюдавшие за моими одинокими потугами, стали выспрашивать меня об используемой методике. А на мой недоуменный (не без лукавства) вопрос, мол, вы же сами все видели, прямо ответствовали, что никогда еще они не наблюдали «таких успехов и так быстро». Что «форма» моя (разумеется, физическая) присутствует разве что у трех-четырех активных посетителей спорткомплекса, но младше меня минимум на двадцать лет. И что фигура у меня (подразумевается, телосложение) просто лучшая в клубе — «хоть сейчас на конкурс». Я поверил им, потому что к этому времени в бассейне и в парной стал все чаще ловить на себе не только заинтересованные взгляды женщин (не менее половины, из которых годились мне в дочери), но и завистливые взгляды мужчин. И я понял, что выиграл, пусть не всю битву, но главный бой моей жизни — точно. И, побуждаемый не только издателями, но и многими другими «заинтересованными лицами», в первую очередь, моими учениками-психотерапевтами, которые были просто ошеломлены происшедшей с их учителем метаморфозой, что, в частности, выразилось в растерянной фразе одного из них: «Да вы прямо как Бред Питт!», — решил-таки описать все то, что я сделал с собой и для себя. Чтобы то же самое могли совершить все те, кто этого захочет настолько, чтобы смочь…
