В теперешних публикациях, мне кажется, Володю показывают слишком однобоко. А ведь он был разным и не стеснялся этого. Да, срывался. Случались прямые, жесткие разговоры с Любимовым. Юрий Петрович, я думаю, знал о громадной внутренней силе Высоцкого, но все-таки недооценивал его как барда, как поэта. Только после смерти Высоцкого понял его истинную величину. Как главный режиссер, как руководитель он многое прощал Володе. И в определенной мере продлил его сценическую и творческую жизнь.
С начала этого года в театре идет работа по созданию музея Высоцкого: нашли помещение, собирают экспонаты. Архив Театра на Таганке, документы и материалы о Высоцком, которые теперь хранятся в ЦГАЛИ, постараемся вернуть. Память о Владимире Высоцком нужна всем нам, и его музей в театре обязательно будет.
Апрель 1987
Инна Александровна, с какого времени вы помните Высоцкого?
С 1949 года. Володе было одиннадцать лет. Жили они в квартире номер четыре.
А кто еще жил в той квартире?
Я не всех помню. Северина Викторовна, портниха, жила через стенку. Причем, когда Высоцкие уже переехали отсюда, до конца дней Северины Викторовны Евгения Степановна ездила к ней, помогала, ухаживала. Еще одна соседка — Нина Борисовна. Не знаю, где она работала. Была такая тихая, спокойная квартира. У Семена Владимировича и Евгении Степановны всегда бывало очень много народу. Хлебосольный, гостеприимный дом.
А жили там: бабушка, Лида с мужем, потом родился ребенок… Для всех хватало места. И Леша приезжал — брат Семена Владимировича, и фронтовые друзья Высоцких. И всегда для всех был «и стол, и дом».
Вы помните маленького Володю?
Конечно.
Как он тогда выглядел?
Выглядел очень симпатично, всегда такой аккуратненький. У меня была собака, большая овчарка Фрина. И когда мы выходили во двор, Володя это в окно видел и выскакивал в любую погоду, если не был в школе. Они с Фриной и играли, и обнимались, а то садились друг против друга и — глаза в глаза… Он ее очень любил.
Двор был большой, зеленый, с голубятней. Играли в волейбол… В общем, хороший был двор. Очень дружный. Летом Женя иногда увозила Володю на дачу. Тогда Семен Владимирович служил в Киеве, и они под Киевом снимали дачу, чтобы Володя был на воздухе. А когда он приезжал, оставались еще сентябрь, октябрь, а весной — май, половина июня, все это время проходило во дворе, на улице.
Дворовые компании?
Во дворах тогда, конечно, было много шпаны. Особенно на Малюшенке и в Лиховом переулке. А вот в нашем дворе блатных почти не было. Московские дворы в то время все-таки — особая атмосфера. Например, в нашем доме все знали друг друга и не просто знали — дружили. Был даже красный уголок, где занимались с детьми, когда родители уходили на работу. До войны летними вечерами во двор выносили патефон и танцевали…
Вы жили тогда и сейчас живете на четвертом этаже и, конечно, встречались на лестнице…
Естественно. У нас не было лифта, а наверху жил его друг Толя Утевский, и Володя без конца туда бегал. Они с Толяном дружили, а Евгения Степановна дружила с Толиной мамой.
Лида, Лидия Николаевна — племянница Евгении Степановны, она много делала для Володи…
Очень, очень много! Володя ее обожал. Я помню, как он переживал, когда Лида вышла замуж! Женя его успокаивала, Володя плакал в ванной: «Лидик выходит замуж, Лидик от нас уйдет!»
Лидия Николаевна рассказывала про детство Высоцкого?
Конечно, она очень много знает. Я-то его видела, так сказать, от раза к разу, а Лида все время там была. Она и занималась с ним, и в школу ходила.
Семен Владимирович был суровым отцом, не помните?
Ну, Семен Владимирович вообще очень суровым быть не может! Суров, но справедлив. Он человек военный, занятой. Естественно, все ложилось на плечи Евгении Степановны. В школу ходила именно она, если Володя что-то там натворит…
Конечно, более тесное и близкое общение с Высоцким у вас было, когда он подрос. А когда это началось?
В качестве очень близкого человека Володя стал бывать у нас с 1958 года. До этого у нас были просто соседские отношения. А бывать он у нас стал часто, когда я вышла замуж за Леву Кочаряна. Тогда уже все начали здесь бывать.
