Мы идем по тротуару не спеша, взявшись за руки... Мы одни на улице. Неожиданно о землю ударяются крупные водяные капли, разлетаются в мелкие брызги. В каплях отражается луна...
Тот, кто идет рядом со мной, снимает куртку, надевает мне на плечи. Я сбрасываю туфли, бегу босяком по лужам... Он бежит рядом со мной, мы смеемся. Во всю льет дождь...
Раннее утро. Тишина. Только негромкий стук дождя.
Капли воды растекаются по стеклу.
Пустая улица. Мокрый асфальт.
Пустая витрина недостроенного магазина. По ней стекают струйки воды. Мы стоим, прижавшись друг к другу, внутри витрины, среди обломков кирпича, какого-то мусора, и смотрим сквозь мокрое, словно размытое стекло на улицу. Там появляются какие-то люди, и мы принимаем нелепые позы манекенов. Люди торопливо проходят мимо и совсем не обращают на нас внимания. А мы вдруг начинаем хохотать. Какой знакомый смех! Я смотрю в лицо тому, кто стоит рядом со мной, я хорошо знаю его лицо, голос, движения.
— Кажется, дождь кончился, — говорит он. — Пойдем?
Я бегу сквозь длинную витрину, он обгоняет меня, спрыгивает вниз, протягивает мне руку, и вдруг застывает, восторженно глядя на меня.
— Какая ты красивая!
— Мы договорились, мы с тобой только друзья! — возмущаюсь я. — Дай руку!
— Сейчас... Я только запомню... Тебе на лицо попадает луч только что взошедшего солнца, яркие блики грают на мокрых волосах! Ты даже не представляешь, какая ты красивая! Я говорю это, как художник. Я напишу твой портрет, именно такой...
— Ты снимешь меня отсюда?! — кричу я.
Он протягивает руки, снимет меня с витрины и какое-то время не отпускает. Руки у него худые, горячие и сильные.
— Да пусти ты! — я с трудом освобождаюсь из его рук.
— Не сердись, — шепчет он. — Пойдем, посидим где-нибудь...
Детская площадка во дворе полукруглого щестнадцатиэтажного дома. Вокруг посажены деревья, листья на них еще не распустились. Земля вытоптана вокруг, только кое-где торчат клочки травы.
В тишине — равномерный скрип и постукивание ... Медленно качаются пустые качели... Вращается неторопливо одинокая покосившаяся карусель... Темнеет на фоне неба шатер из металлических трубок... И в этой пустоте раздаются детские голоса, смех... В пустоте... Внезапно мой друг подбегает к металлической конструкции, взбирается на самый верх, повисает на руках, раскачивается, наполняя мир вокруг радостью движения, прыгает вниз, не удержав равновесия, падает на бок, хохочет.
Сухие, безжизненные ветки деревьев... Темные, корявые контуры, тонкие ветки, сучки превращаются вдруг в скрюченные пальцы, словно это не ветка, а засохшая рука.
— Они мертвые... — слышу я собственный голос.
— Кто? — испуганно спрашивает он.
— Деревья...
— Нет, посмотри, — он берет в руки ветку, внимательно разглядывает, кладет мне на колени.
Я вижу маленькие набухшие почки, они медленно начинают раскрываться, появляются крошечные зеленые листочки.
Я протягиваю ветку ему, и она словно сплетается с его пальцами... Ветка — рука, юное деревце с человеческим лицом, живое и трепетное.
— Ты как Осирис! — я восхищена сделанным открытием.
— Разве я похож на мумию? — обиженно произносит он.
— Да причем здесь мумия! Ты — часть природы! Ты и я, мы — лучшая часть природы!..
Пустая, мокрая от дождя улица... Вдоль тротуара застыли темные силуэты поливальных машин. Они — словно большие добродушные звери, погрузившиеся в сон. Мой друг бежит через улицу, распевая на ходу что-то веселое. Вот он забирается в одну из машин, я слышу грохот заведенного мотора.
— Иди сюда! — кричит он, и эхо гулко повторяет его слова.
Я забираюсь в кабину рядом с ним, большое тяжелое железное существо медленно трогается с места, разбрызгивая прозрачные струи воды, в которых отражаются лучи восходящего солнца... Он сжимает мою руку, улыбается, бормочет что-то ласковое и веселое, и я улыбаюсь ему... Красиво, как в сказке. Мы хохочем, любуясь удивительным радужным сиянием водяных струй, мы словно внутри разноцветного фонтана, мы едем навстречу неизвестности, мы словно отрываемся от земли, отталкиваясь от нее водяными потоками и устремляемся в бесконечность...
