В день наступившего Рождества она позвала его на прогулку. Она решила правдами и неправдами вывести его на прямой разговор и выяснить, что все-таки у него на уме. Ведь как бы туманны ни были его намерения, в своих она пока не сомневалась.
— А ты бы хотел когда-нибудь иметь детей? — спросила она.
Они шли по припорошенной снегом тропинке в сторону городка. Он вспомнил о Ридли и подумал, что совсем позабыл его.
— К чему это тебе?
— К чему люди задают вопросы? Глупый ты мой, чтобы получить ответ, конечно.
— Ну, не знаю.
Он как-то совсем забыл, что они могут повстречаться с мальчиком, но так или иначе думать об этом было поздно.
— Ну скажи, что ты опять молчишь? Понимаешь, дети — это самое большое счастье в жизни, если, конечно, девушке посчастливится найти для них отца.
— А ты?
— А мы сейчас не обо мне. Почему ты ничего о себе не рассказываешь?
— Я? Знаешь, возможно, у меня уже есть ребенок.
— Так я и поверила! — рассмеялась она. — Видишь ли, для этого надо хотя бы раз в жизни по-настоящему проснуться!
— А что? Все может быть.
— Чарли, по-моему, ты… Да нет же, правда, Чарли?
Он молчал. И на нее не смотрел.
— Ты говоришь будто… Но, Чарли, ведь это жизнь во лжи.
— Как так?
— Нет, в самом деле.
— Не понимаю.
— Это как я. Не иметь настоящего отца, понимаешь. Все мои беды оттуда. Мальчикам, может быть, все равно. Но девочки относятся к этому совсем по-другому.
— Значит, им здорово не повезло.
— Нет, Чарли, пожалуйста, скажи, что это не так.
— А что ты мне за это дашь?
— Серьезно, Чарли. Это же самое главное в жизни, такими вещами не шутят.
— Ни один мужчина на свете не может доказать, его это ребенок или нет. Вот.
— Ах, пожалуйста, оставь свой сарказм. Я тебя не для этого сюда привела, — и ненароком выдала себя. — Ты можешь хотя бы раз в жизни быть серьезным? — на самом деле, он был серьезнейшим из мужчин.
Она была озарена сияньем солнца и снега. Они высветили каждую отдельную ресничку, каждую клеточку кожи на ее лице; а он смотрел на нее и думал, как хорошо в ней все — и эти темно-синие глаза, и как она разговаривает с ним, отчего ему тут же делается легко и просто, и как идет рядом, и вдруг, в эту самую минуту, ему открылось, что перед ним — сама истина, утешительница и добродетель. В мыслях своих он унесся в такие волшебные дали, что напрочь забыл, о чем они только что говорили. Она быстро воротила его на землю и так или иначе все-таки выпытала, что он и в самом деле наверняка не знает, есть ли у него ребенок.
— И от кого? — потребовала она, заметно занервничав.
— Думаю, ты догадаешься.
— Ах, разумеется. Кто, как не твоя старая Роза, — и в миг успокоилась. — А я-то знай себе думаю, все у него давно в прошлом. Чарли? Ты очень любил ее, да?
— Это было давно.
— Я понимаю. Но все-таки? Это важно.
— Положим.
— О, горе нам, женщинам! — осчастливленная, воскликнула она и тут же подумала, что вот так ей и надо, пусть знает, если бы она была здесь, конечно. — Так ты даже сам не уверен?
— Я так думал, милая. А потом она ушла с другим.
— И вы продолжали встречаться? Ты мне сам говорил.
— Да.
— Как же это?
Повисло молчание.
— Она играла тобой, понимаешь? — произнесла мисс Витмор, однако Чарли больше не успевал за ее мыслями.
— Я уже не верил ей, как раньше, — выдавил он с трудом.
— Когда? — потребовала она, торжествуя.
— Когда она вышла за Джима.
— Доверие — это не то, — заявила она.
— Я не знал, — сказал он. — Но тогда она стала мне нужна еще сильнее.
— Ты понимаешь намного больше, чем я порой думаю, — грустно вздохнув, заметила она.
— А у тебя так же было с мужем?
— С Филом? Ах, все это в прошлом. И у нас не было детей. Я никогда не смогу его забыть, но поверь, он бы точно не захотел, чтобы я засиживалась в старых девах.
— Но тебе ведь это уже не грозит? Ты ведь вышла за него замуж.
— Разумеется! — засмеялась она. — Но, знаешь, когда долго живешь без мужа, то превращаешься назад в деву.
Это заявление вызвало в нем глубочайшее волнение.
— Нет! — воскликнул он.
— А, по-твоему, что такое старая дева?
Он не знал.
— Ну уж нет, все ты прекрасно знаешь! Но это не про меня! И потом, я хочу детей.
