Станция первой медпомощи, где можно было вырастить или имплантировать органы, находилась при въезде в заповедник, но Ворфу никогда не приходилось пользоваться ее услугами. По крайней мере, с тех пор как он был подростком. И намерения начинать это дело сейчас у него не было.
Затем кренча остановилась. Она уставала. Как большинство хищников, эволюция приспособила ее к неожиданным броскам и быстрой атаке. Длительная битва была потерей этой возможности.
Ворф размахнулся другой рукой и схватил тварь за нижнюю челюсть.
Кренча скорбно и продолжительно закричала – как будто знала, что битва проиграна. Так и было.
Ворф обхватил ногами продолговатую грудь кренчи, уперся пяткой в ее колено и начал давить. Попытки твари освободиться слабели. Затем Ворф развел ее челюсти врозь. Он трясся вместе со зверем, сползая лицом в опасную близость к поблескивающим клыкам.
Его пальцы впились с обеих сторон в темные десны кренчи. Клейкая слюна мешала, старалась заставить его потерять хватку. Но осознание того, что в таком случае он потеряет и пальцы, помогло сконцентрироваться, поддерживая К'аджии.
Руки Ворфа било мелкой дрожью от усталости, когда он разворачивал голову твари, чтобы она смотрела прямо на него. Пристально посмотрел в глаза зверя. Увидел его душу.
И из последних сил, что еще оставались, Ворф растянул челюсти твари шире и резко повел одну руку вперед, другую назад, скручивая ее шею до тех пор, пока не раздался характерный хруст.
Кренча затихла под ним.
Ворф дрожа раскрыл пасть кренчи и глубоко вдохнул ее замирающее дыхание, вливая в свое собственное тело ее дух и силу, воздавая почести зверю – как тысячелетиями делали охотники-клингоны.
Затем он уважительно встал рядом со своим павшим врагом. Он провел пальцами по укусу на плече и провел кровавый след вокруг губ кренчи, давая своему доблестному противнику последнюю награду.
Затем Ворф преклонил колени и произнес слова сделки охотника. Если бы Ворф проиграл битву, то он бы накормил животное. Но Ворф выиграл, и таким образом он благосклонно принимает соответствующее предложение зверя накормить себя.
Ворф вытащил из-за пояса свой д'к таг – нож, и занес его над первым из двух сердец животного.
– джИлйажби. Слишком мощное оружие, не так ли?
Несмотря на усталость и измождение после драки Ворф вскочил на ноги, моментально приняв первую позицию воина, д'к таг наготове – его двойные лезвия со щелчком встали на место.
Голос говорил на Наречии Воинов Кроноса. Он был натуральным, не трансляция через коммуникатор. Но Ворф не слышал ни чьего-то приближения, ни гармоничного звука транспортера. Как же может быть, чтобы кто-то проскользнул здесь мимо него, со всеми его чувствами, так обострившимися для охоты? Он обругал себя за отсутствие подготовки, что делало его столь уязвимым.
– Покажись, – потребовал Ворф с вызовом в голосе.
Он резко дернул головой, когда позади задвигались ветки. Слишком поздно он сообразил, что задергались они потому, что в них швырнули камень. Когда же он повернулся назад, его визитер уже стоял перед ним лицом, ничем не показывая, что только что сейчас появился – словно всегда тут и стоял.
Ворф медленно примерял, кем же является это создание, что столь легко обыграло его. На первый взгляд это был священнослужитель. Он носил церемониальные одежды и маску к'хартаха – того, кто ищет мира в поддержании равновесия между хищником и жертвой. Они были достаточно обычны в клингонских природных заповедниках. Церемониальное сражение, которое только что проделал Ворф, было частично основано на системе верований в бесконечный цикл, в котором охотник и преследуемый меняются местами. К'хартахи предлагали себя природе в качестве жертв, чтобы вернуться в облике хищника. При условии, что отыщется такой хищник, который сможет их победить.
Хотя Ворф и носил нож, он не использовал его против кренчи – это было бы нарушением равновесия. Но что к'хартах имел в виду под слишком мощным оружием? Это была военная терминология, неуместная в лесу.
– Ты кто? – требовательно спросил Ворф, пряча растерянность.
К'хартах даже не пошевелился. Его намерения невозможно было прочесть под серебристым пурпурно-коричневым камуфляжем. Даже его глаза были скрыты от взгляда за щелями, прорезанными в деревянном наглазнике и свешивающейся с него тканевой маской.
