Я кивнул Троллединжану. Тот подмигнул мне.
— Хочет нас растащить, — сказал он, ухмыляясь. — Поодиночке ломает.
Ай да молчун!
— Только что ты допустил ошибку, — сказал Колгрейв. — Могучие чародеи никогда не ошибаются. Значит, ты слабый колдун.
— Ты меня утомил, — ответило существо. — Мне следует отослать вас обратно. Есть и другие способы достичь цели.
В это время Святоша, оттащив в сторону Ячменя, подошёл к пентаграмме.
— Зря ты это сделал, — процедил Святоша. — Ячмень был моим другом.
«Что за новости? — подумал я. — Да у тебя в жизни не было друга, Святоша».
Одна из чёрных птиц предупреждающе каркнула. Колгрейв хотел что-то сказать, но опоздал. Святоша взмахнул левой рукой. Тяжёлый метательный нож, раскалившись добела на лету, пересёк пространство между нами и троном.
Колдун дёрнулся в сторону, однако лезвие полоснуло его по плечу. Он выставил в нашу сторону тонкий кривой палец и что-то пронзительно выкрикнул.
— Молчать! — прорычал я.
И пустил стрелу.
Она пронзила его руку навылет и, дымясь, скрылась во мраке. Колдуна переполняли боль и ярость, но он пытался сдержать их. Не сводя с меня глаз, укутал раненую руку полой алой мантии.
Мой взгляд метнулся к Колгрейву. Что дальше? Пора Старику вмешаться, иначе этот негодяй начнёт перебирать нас одного за другим, и кто-нибудь да сломается. Колгрейву решать, по какой тропе идти. Но почему только ему? Я ведь обладаю не меньшей властью!.. Да, но…
Все чёрные стражники, наши вечные попутчики, набились в зал. Огромные птицы как-то незаметно оказались между нами и троном колдуна. Что они потеряли в этом убежище зла?
Для меня они были такой же неотъемлемой частью «Дракона-мстителя», как, скажем, Колгрейв или я сам. Кто они такие? Стервятники, ждущие поживы? Посланники небес? Порой во мне возникала мимолётная жалость к ним — птицы были приговорены сопровождать нас, словно и сами провинились перед богами. Эти часовые, приставленные к мертвецам другим мертвецом, оказались в той же ловушке, что мы. А может, их положение гораздо хуже нашего, а путь на свободу ещё более узок.
Ни Колгрейв, ни существо в красном не обращали на них внимания. Для них птицы были просто каркающей помехой, доставшейся в наследство от прежних времён.
Только сейчас я задумался о том, что эти летающие попутчики с самых первых мгновений нашего воскрешения словно тщились о чём-то предупредить нас, а может, и направить нас в какую-то сторону. Но мы не слушали их. Возможно, напрасно.
Почему они всё время пытались вмешаться в наши дела? Заклятие, вложенное на них, было простым — следить за нами и сообщать обо всём своему повелителю. Кто знает, может, смерть итаскийского колдуна хоть и не освободила их, но ослабила чары и вернула им малую толику свободы. А вдруг они настолько свыклись с нами, что…
Одна из птиц пронзительно крикнула и метнулась в пентаграмму.
Эти птицы — порождение чар. Они перенесены из другого мира. И заклинания, ограждающие существо в красном, подействовали на птицу слабее, чем на стрелы, кинжал или амулет.
Тем не менее она тяжело рухнула, не долетев до колдуна. Едкая вонь опалённых перьев ударила мне в ноздри. Корчащееся тело птицы словно вскипело и заструилось дымом.
Она издала невыносимо жалобный стон.
А затем, подобно той птице, которую колдун сбросил в море, она превратилась в дымную змею и серой молнией метнулась прочь — сквозь воздух и стену подвала…
Существо в алом всё же успело прибегнуть к чарам. Теперь тварь восседала посреди необъятной равнины, где вместо травы землю порывала чёрная пена, а горизонт окаймляла стена пурпурного тумана. Фигура существа неуловимо изменилась, она стала больше, раздалась в плечах, и вместе с тем очертания её стали зыбкими, а на лице трудно было разглядеть глаза и рот. Страх проник в наши души.
Здесь, в вотчине колдуна, казалось, мы бессильны что-то предпринять.
Но тут в пентаграмму бросилась вторая птица. Она пролетела на фут дальше. За ней, отчаянно хлопая крыльями, ворвалась третья, выиграв ещё немного.
— Капитан! Лучник! Поторопитесь, — откуда-то издалека послышался голос Мики. — Перед домом собралась большая толпа. Все вооружены. Если они доберутся до нас, придётся туго.
