— Хорошо, а если ее нет? Или она не захочет меня принять?
— Захочет, захочет. Все равно ты собиралась навестить ее, приедешь пораньше, только и всего. А потом мы из нее сделаем предлог для твоего отъезда. Сочиним какую-нибудь байку. Допустим, она заболела, лежит одна-одинешенька, подхватила грипп, сломала ногу, и ей нужна сиделка. Мы скажем, что она звонила тебе — мольба о помощи! — и так настоятельно звала, что ты сей же миг села в машину и укатила.
— Я совсем не умею лгать. Все мигом догадаются, что я говорю неправду.
— А тебе и не нужно будет ничего говорить. Этим займусь я. Полковник вернется только вечером, к ужину. Они с мистером Маджем уехали смотреть скот где-то в стороне Сент-Джаста. А Эдвард, Афина, Лавди и остальные явятся с пикника не раньше, чем через час.
— То есть… ты хочешь сказать… мне не нужно ни с кем прощаться?
— Зачем тебе видеться с кем-нибудь из них? Сначала нужно оправиться, набраться сил.
— Впрочем, я еще вернусь. Перед отъездом в Сингапур. Я должна буду попрощаться с полковником и Дианой.
— Разумеется. И мы будем тебя ждать. Но в данный момент не стоит совершать над собой насилие, сперва приди в себя после всего, что произошло. Да и с Эдварда не надо спрашивать слишком много.
— Это как будто толчок для чего-то нового, да?
— Я только одно знаю: человек не может быть никем другим, кроме как самим собой. Если разобраться, иного просто не дано.
— Ты говоришь, как мисс Катто.
— Я еще и не так могу.
Джудит улыбнулась.
— А как же ты сама, Мэри? Ты тоже являешься частью семьи, но я бы не сказала, что ты в ней растворилась и потеряла себя.
— Я — другое дело. Я на них работаю.
— Но ты бы никогда не смогла уйти. Мэри рассмеялась.
— Ты так думаешь? По-твоему, я останусь в Нанчерроу навсегда, буду все стареть и стареть, пока не стану совсем беспомощной и бесполезной? Гладить бельишко, ожидая, пока Афина народит кучу ребятишек, а потом ночи не спать, возиться с пеленками и учить еще одно поколение садиться на горшок? Чтобы в конце концов меня разбил паралич, я одряхлела, выжила бы из ума и стала обузой? Старуха, которой самой нужна нянька? Значит, так тебе видится мое будущее?
Джудит сконфузилась. Да, как ни стыдно признаться, именно так она все себе и представляла. Много лет прослужившая хозяевам верой и правдой, старушка Мэри сидит в кресле закутанная в шаль и вяжет вещи, которые никто никогда не наденет; ей носят чай, а за глаза стонут, до чего же она всем надоела!
— Просто я не могу представить тебя где-то еще, кроме как в Нанчерроу,
— И очень даже зря. Когда мне исполнится шестьдесят, я уйду на покой и стану жить в коттедже на ферме своего брата, в окрестностях Фалмута. Домик принадлежит мне. У меня были сбережения, и я купила у брата этот коттедж за двести пятьдесят фунтов. Стало быть, я не буду ни от кого зависеть. Вот что меня ждет в старости.
— О, Мэри, это просто замечательно! Но что они без тебя будут делать, не представляю!
— Не пропадут. Незаменимых людей не бывает.
— Они знают о твоих планах?
— Полковник знает. Я все ему рассказала, когда покупала коттедж. Доверилась ему. Он ездил взглянуть на домик. Кстати, сам заплатил за межевание.
— А миссис Кэри-Льюис?
Мэри засмеялась и покачала головой.
— Даю голову на отсечение, полковник ни словом ей не обмолвился. Понимаешь, он ее бережет. Оберегает от всего. Ну, прямо как ребенка… Так, ладно… — Практичная Мэри вернулась к насущным заботам. — Мы теряем время. Сколько можно сидеть и болтать? Если ты собираешься уезжать, пора заняться делом.
— Ты поможешь мне собрать вещи?
— Сначала позвони своей тете, — велела Мэри. — Не будем ставить телегу перед лошадью.
Диана проснулась. На дворе уже вечерело. Она поняла это, как только открыла глаза и увидела, что солнце опустилось и косые лучи падают в ее выходящее на запад окно. У нее под боком все еще спал Пеко. Она зевнула, потянулась и снова откинулась на подушки, подумав, как было бы прекрасно, если бы сон не только восстанавливал силы, но и прогонял из мыслей все треволнения и заботы, — и человек пробуждался бы с ничем не замутненной, умиротворенной душой, с сознанием пустым и чистым, как морской берег, омытый и выглаженный отливом.
