Мария Николаевна смотрела на меня расширенными глазами, а увидев мою загадочную улыбку после слов о треснувшей голове, сказала:
– Издеваетесь?
– Послушайте, – примирительно поднял я руки вверх. – Не стоит все усложнять, приплетая социальные статусы и остальное. Я совершенно не понимаю, как мое отсутствие на занятиях может влиять на всех остальных учеников. Я не собираюсь саботировать учебу и не собираюсь подбивать на это других. У меня есть цель наиболее полно влиться в местное общество, и именно для этого я здесь. Да, – с нажимом продолжил я, не давая ей ничего сказать, – я буду отлучаться по делам рода. Они определенно будут, и не всегда я смогу перенести их на другое время. Но это жизнь, и не стоит от нее прятаться, это нормально… И да, в таких случаях я не собираюсь у вас отпрашиваться. Я должен всего лишь поставить вас в известность.
– Да вы хам!
Она поднялась с кресла, скрывая замешательство. Не так она представляла себе этот разговор. Что-то в ее планах пошло не так, и только что она это поняла.
– Я не хамлю вам… – спокойно сказал я, давая ей возможность сохранить лицо. – Прошу простить меня, если вам так показалось… Я не специально… Возможно, я слегка перегнул палку…
Пока я говорил, Мария Николаевна, видимо, поняла, что может обернуть ситуацию в свою пользу, и вовремя сориентировалась.
– Да, слегка, – высокомерно сказала она. Садиться она не стала, а прошлась взад-вперед, собираясь с мыслями.
Я решил продолжить разговор в нужном русле и, осторожно подбирая слова, сказал:
– Мария Николаевна, вы же сами знаете, я тут недавно. Я слышал о вас только положительные отзывы и сам мог убедиться, что вы реально волнуетесь за своих учеников. Давайте откровенно… Что случилось? Я же вижу, что наш разговор неспроста… Может, я нарушил какие-то негласные правила?
– Нет… Советников, – медленно сказала она и пристально взглянула на меня, скрестив руки на груди.
Эта поза подчеркнула ее и так немаленькую грудь, приковав к ней мое внимание. Мария Николаевна была очень гармонично сложена. Интересное платье с наброшенным на плечи палантином, в который она куталась, смотрелось несколько вызывающе. Я дал себе мысленный подзатыльник. У меня уже давно не было девушки, вот и заглядываюсь на учительницу. Красивую, к слову, учительницу.
А Мария Николаевна тем временем продолжила:
– Дело в том, что у нас с вами возникли проблемы. Вчера, когда выяснилось, что вас нет на занятиях, преподаватель специальных дисциплин Богрянин инициировал педсовет, на котором спросил меня о том, где вы… Я, не подозревая о его коварстве, честно ответила. Именно на этом он и построил свое выступление. Рассказав нашим преподавателям о конфликте между вами и его братом, он заручился их поддержкой. Кроме того, он заявил, что вы порочите честь лицея и вообще не понимаете, где находитесь; что вам нужно объяснить, как тут учатся, и показать, что вы обычный ученик, как и все.
– Именно поэтому я сегодня написал целых пять контрольных? – спросил я у нее, поняв, наконец, отчего у учителей возникло такое недовольство моей персоной. А я-то думал, они просто из вредности.
– Почему пять? – спросила Мария Николаевна. – По литературе тоже была?
– Нет, просто были две по химии… А по литературе нужно было стих рассказать, – ухмыльнулся я.
– Рассказали? – спросила она с интересом.
– Рассказал! – подтвердил я.
Не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось покрасоваться перед этой молодой девушкой, и я продолжил разговор уже немного в другом ключе:
– Мне повезло, что Марк успел рассказать мне об этом еще после физики, когда мы поняли, что что-то идет не так. Я успел выучить это стихотворение за часть русского и перемены. Да и контрольные я решил, смею надеяться, на отлично. Только русский у меня хромает: многие правила я просто никогда не учил. Но мне же специально не поставят ошибки?
– Это точно нет! – уверенно отмела мои слова учительница. – Здесь работают те, кто может ошибиться, но у кого есть профессиональная гордость. Поняв, что правда слегка отличается от той, которую им преподнесли, они должны изменить свое мнение… По крайней мере, я на это надеюсь…
