— Про порнуху Димедролу ни слова, — почесав в затылке, он аргументировал. — Сдается мне, он ее и крышует!
Судя по всему, дворец местному олигарху строила та же бригада гастарбайтеров, что трудилась на постройке хором рохляндского атамана Бориса, — пройдя в широко распахнувшиеся двери, они оказались в большом зале, украшенном еще одной мрачной колоннадой — того же черного камня. Похоже, архитектурные пристрастия хозяина определялись по принципу: «Чтоб не хуже, чем у всех». Впрочем, одно отличие по сравнению с палатами пьянчужки-соседа в этом доме имелось — никаким застольным гостеприимством здесь и не пахло. Человек, сидевший в дальнем углу, даже не поднял головы, чтобы посмотреть, кто пожаловал по его душу. Чук вертел головой из стороны в сторону, оглядывая странного вида скульптуры, установленные в нишах, подпираемых колоннами. Впрочем, ничего, что могло бы заинтересовать карапуза, в этих «игрушках гигантомана» не было — разве что яркие ценники, заключенные в искусно сделанные бронзовые рамки.
Подойдя поближе к непрезентабельного вида мужичку средних лет, сидевшему в замызганном кресле, Пендальф притопнул каблуком и завопил:
— Я вас категорически приветствую. Надо всем Гондурасом ужасная воронка! А я как раз ехал мимо — дай, думаю, загляну на рюмку чая!
Адекватность, судя по всему, никогда не была коньком местных «авторитетов». Пендальф, впрочем, был неплохо осведомлен о слабостях каждого из них. Этот, к примеру, слыл страшным скупердяем. Вот и сейчас генерал Димедрол пребывал в дурном настроении по поводу очередной утраты, о чем и принялся втолковывать гостям, напрочь проигнорировав все правила приличия. Он поднял тяжелый взгляд на потревоживших его посетителей и, потрясая обломками какой-то рухляди, завопил:
— Кто-то сломал любимый рог моего сына… и нацарапал на нем… нехорошее слово.
Для пущей убедительности он ткнул в карапуза куском помоечного антиквариата, чем не на шутку встревожил и без того не слишком уверенно чувствующего себя подростка. Не выдержав тяжелого взгляда, устремленного на него, Чук залепетал:
— Мы не при делах! Вам надо эльфа спросить, он к баралгиновым сапогам присматривался! Я вообще не знал, что у Баралгина были рога!
Пендальф, чья задница еще никогда не была так близка к провалу, незаметно двинул карапузу кулаком в бок и зашипел:
— Чук, скотина…
Но карапуз уже совсем потерял поляну, потому что вдруг ни с того ни с сего бухнулся на колени и, сунув руку за пазуху, вытащил оттуда прозрачный полиэтиленовый пакет, перепачканный какой-то коричневой гадостью. Схватив импровизированный кулек, он принялся трясти им перед носом у генерала:
— Если хотите… я рог склеить могу! У меня клей «Момент» всегда при себе!
Пендальф сообразил, что дело пахнет керосином (хотя пахло вовсе не им), и бросился спасать ситуацию. Он отпихнул карапуза в сторону, заслоняя его своей спиной:
— Отвали, токсикоман, — и принялся горячо втолковывать хозяину фазенды: — Не время сейчас рога полировать. Сейчас о геополитике думать нужно. Мордовские урки, афганские моджахеды, пираты Карибского моря и прочая империалистическая сволочь стоит у наших границ! Для отражения возможной агрессии… предлагаю подать сигнал… и срочно задружиться с Рохляндией!
Лицо Баралгинова папашки мрачнело с каждой фразой, покуда он наконец не взорвался, прерывая поток сознания, проистекавший от Пендальфа:
— Гы у нас, значит, посол мира, да? На кого работаешь? — Голос его эхом метался между колонн, вызвав нешуточное беспокойство у стражи, толпившейся поодаль. Лязгая оружием, они принялись приближаться, недобро поглядывая на посетителей, а пан Димедрол принялся орать пуще прежнего:
— Не бывать мира с Рохляндией, пока они газ из трубопроводов воровать не перестанут! И дешевая рабочая сила нам тут не нужна, мы из горного бадахшана гастарбайтеров привезем. А по поводу всякой сволочи на границе — и не таких били! — Проникшись собственным пафосом, он привстал и, картинно вытянув вперед одну руку, прогремел на весь зал: — Старинная гондурасская мудрость гласит… кто к нам с чем зачем, тот от того и тово.
