Подкравшись к воротам, Петер потянул на себя створку и с удивлением обнаружил, что за декоративными деревянными рейками покоится что-то весьма тяжёлое, как бы ни железное. Удвоив усилия, он ничего не добился – ворота ни шелохнулись. Бросив неудачную затею, Дистергефт стал обходить забор, внимательно вслушиваясь в малейший шум, и вскоре оказался возле крутого обрыва, обильно поросшего кустарником. Внизу простиралась речка, а в десяти шагах от него спускалась к воде деревянная лестница с частично уцелевшими перилами. Стараясь не уколоться колючей ежевикой, Петер протиснулся по краю крутого склона и отдал должное своей смекалке, когда наткнулся на ещё одни ворота и широкую дверь, которая оказалась незапертой. Оказавшись во дворе, он бегло осмотрел строения и остановился возле дома с крыльцом. Из-за забора он выглядел иначе, как и подобает старым деревянным зданиям. Теперь же можно было различить первый этаж, выполненный из камня, и понять, что видимый фасад для чужого глаза как бы бутафория. Вблизи постройка казалась крепостью. Окна наглухо закрыты плотно прилегавшими ставнями, флигель напоминает прямоугольную башню с чётко рассчитанными бойницами, а вместо клумбы серые гранитные плиты, исключающие подкоп. Причём всё это какое-то неживое, мрачное, наводящее чувство тревоги. Петеру не раз приходилось бывать на раскопках, и он хорошо знал, чем пахнет старина, так вот, глазами он видел, что дому не один век, а носом не чувствовал. Не было того запаха пыли со сгнившим деревом. Оставалось выяснить, насколько найденное строение обитаемо. Хотя изобилие на углах паутины и нескошенная трава, говорящая о том, что люди давно не появлялись здесь, на всякий случай Петер громко крикнул:
– Хозяева! Есть кто дома? Позвольте воды напиться?
В ответ скрипнул ветряк, перед самым носом прожужжал шмель, и вновь воцарилась тишина. Петер подошёл к колодцу, открыл дверцу, заглянул в шахту, аукнул, дождался эха и стал раскручивать подозрительно не скрипящий ворот, опуская окованное дубовое ведро на верёвке вниз, автоматически отмечая её длину. Когда дно ведра плюхнулось в воду и погрузилось, с непривычки пришлось приложить немалое усилие, вытягивая его обратно. Подобный «зюбер» Дистергефт помнил по своему детству, когда отец заставлял обмываться колодезной водой, закаляя здоровье. Тут и пригодился одиноко висевший на гвозде ковшик, с резной рукоятью. Напившись, он снял рубашку, с удовольствием обмыл ледяной водой торс, после чего пошёл осматривать с внутренней стороны ворота, которые он не смог даже пошевелить. Через пару минут, найдя поворотный механизм и разобравшись с редуктором, Петер попытался повернуть закисший, по его разумению, ворот и, толкая рукоятку взад-вперёд, случайно отпустил стопор, после чего сумел провернуть шестерню. Створка ворот медленно поползла по направляющей рельсе, утопленной в каменную кладку на длину ладони.
– Дайва! Выходи! – крикнул Петер, – Здесь никого нет.
Попасть в дом они так и не смогли. Входная дверь оказалась заперта на врезной замок, который больше бы подходил к сейфу, чем к жилому помещению. Даже узкие оконца башни прикрывались жалюзи из прочной стали, как в бронетехнике. Попытаться же без лестницы влезть на крышу к слуховому отверстию, через которое Дайва смогла бы пробраться, Петер посчитал чистой авантюрой. Тем более что в одной из пристроек была обнаружена кирпичная печь с утварью и запас стеклянных банок с крышками, залитыми воском. В них находилось целое сокровище для давно успевших проголодаться путников. Насущный вопрос о пропитании стоял остро, и всё остальное как бы отошло на задний план. Дайва наполнила чугунок водой, а Петер, раскупорив банку, высыпал дроблёный горох, после проверки которого отправил размокать, подкрепив весь процесс фразой:
– В мою бытность, во время Великого поста, мне как-то довелось попробовать одно замечательное блюдо в знаменитом «Строгановском» трактире. Мы с друзьями были веселы и настойчивы, и упросили повара поделиться рецептом.
– Вкусное? – В этот момент девочка сглотнула слюну, и в её животе забурчало.
