– Ничего, никогда не поздно вкусить прелести романтики, запах леса, дым костра и жужжание комаров. В рюкзаке есть полный набор для самого неопытного туриста, а в блокноте инструкция, как и чем пользоваться.
– Может, обойдётся? Петер Клаусович очень умный. Он обязательно найдёт выход из любого трудного положения.
– Будем надеяться. А пока прямо сейчас ты идёшь к себе в комнату и переодеваешься по-походному. Картошку я сам доварю.
Дайва исчезла за дверью.
«Наверно, – подумал я, – девочка права, может и обойтись. Если приказ пришёл из Смоленска, то «профессора» всё равно бы повязали. А так своей поездкой он невольно отвёл удар от усадьбы. Но если им заинтересуются всерьёз, то здесь будет обыск, со всеми вытекающими последствиями. Проход к двери немцы вряд ли обнаружат, а вот когда наткнутся на камеры наблюдения, придётся взрывать. Жалко дом, сколько труда вбухано».
Вскоре наступил полдень, а за ним солнце стало клониться к закату. За это время я пару раз выходил по тропинке, устраивая засаду. Никто не появлялся. Успел подготовить инструмент и детали для «эмки», заполнив ими багажник самодельной трёхколёсной велорикши. Поместилось всё, даже покрышки. И когда я увидел, как сидящая на лавочке у крыльца Дайва, прислонив голову к рюкзаку – уснула, со стороны моста раздался еле улавливаемый треск мотоциклетных моторов. Техника переправлялась через речку, поэтому и слышно. Спустя минуту рокот пропал.
«Могут добраться ещё засветло, – подумал я, – минут двадцать, и они будут здесь. Судя по звуку, их два. Если с колясками, то шесть человек максимум, но вот вопрос: откуда в Хиславичах мотоциклы? У комендантского взвода четверо кавалеристов и один грузовик, который, по рассказам, постоянно в разъездах. Подкрепление прислали? Это в посёлок, где райкомовцев сдали в первый же день оккупации, а о партизанах даже не слышали – нет, это не «местные» немцы. Знать бы по чьей инициативе они тут, тогда и действовать можно по обстановке. А пока ждём».
– Дайва, уже проснулась? Вот умничка. Помнишь, о чём мы говорили?
Девочка кивнула.
– Прячься в схрон и сиди там как мышь. Будет пахнуть нафталином, но ты уж потерпи.
Как только замаскированная крышка люка закрылась, я побежал в полуподвал, откуда можно было наблюдать через видеокамеры за поляной перед воротами. Вскоре появились немцы. Один мотоцикл с коляской, в которой сидел Дистергефт. Петер Клаусович выбрался из люльки, что-то сказал солдату, пересаживающемуся на его место и, держа в руках портфель, направился к воротам. Задерживаться в лесу в планы мотоциклистов не входило, поэтому, лихо развернувшись, немцы потарахтели обратно. Мне захотелось придушить «профессора». Выскочив во двор, я накинулся на Дистергефта.
– Как это понимать, Петер Клаусович? Вас в детстве по голове не били? Зачем вы сюда фашистов привозили?
– Алексей Николаевич, дорогой, – «профессор» выставил ладони перед собой, держа портфель под мышкой, – я всё объясню. У меня не было другого выхода. Поверьте, опасности больше нет. – И тихо добавил: – Дайте только до уборной сбегать, невмоготу более терпеть.
«Ну что ты с ним сделаешь? Пусть бежит, – подумал я и махнул Клаусовичу рукой, мол, давай, по-быстрому. – Пойду пока Дайву вынимать из схрона, чего ей в подземелье сидеть, раз всё обошлось».
Минут через сорок после этих событий Петер Клаусович жадно, одна за другой, курил сигареты, рассказывая о своих приключениях. Здесь была: завязка, кульминация, развязка и, конечно, эпилог, участником которого уже стал я.
– Не понравился я коменданту, – жаловался Петер, – Долерман послал по инстанции запрос, на предмет моего участия в работе айнзац-штаба Альфреда Розенберга. Помните, когда я заявился к нему и договорился о покупке машины? Так вот, звонить в Берлин он не стал, а написал рапорт. И тут, представляете, какая удача, в Смоленск как раз прибыл профессор Энгель, а с ним Баадер. Это те самые, которые долгое время снабжали меня материалами по Дерпту. По существу рапорта обратились к ним, как представителям Розенберга, и Баадер выставил Долермана дураком.
– Каким образом?
