— После долгих лет, говорите? — мне почудился подвох в его словах. — Разве вам не достаточно просто вообразить ее?
— Мистер Браун, речь идет не о декорации вроде вашего замка или моего автомобиля, а о реально работающей установке, которая реально перенаправляет потоки энергии. Хотя физически она состоит не из металла и пластика, как кажется вам и мне, а из тех же энергетических полей, что и все здесь, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы организовать их соответствующим образом.
— И вы предлагаете мне вернуться?
— Да.
— Почему вы не воспользовались своей установкой сами?
— А что мне даст земля? Зачем отправляться туда, когда весь исследуемый мною материал — здесь? Тут еще непочатый край работы. Физическая природа этого мира и его соотношение с миром живых еще не ясны до конца. Например, меня весьма занимает вопрос, почему здесь присутствуют люди самых разных времен и народов, включая первобытных дикарей, но нет ни одного инопланетянина? Значит ли это, что люди все-таки одиноки во Вселенной, или «загробный мир» свой у каждой планеты? Я с нетерпением жду, когда прогресс космических полетов позволит первому человеку погибнуть на другой планете — попадет ли он сюда? В общем, тут еще много чего интересного. Вы будете удивлены, но я поддерживаю контакт не только с учеными из Сумерек, но и с некоторыми из Города — не все они столь забиты предрассудками, как обыватели. Мы разделены в пространстве, но можем переписываться — на самом деле, конечно, это тоже удаленный телепатический контакт. Когда-нибудь я отправлюсь на землю — так сказать, в отпуск… но это будет еще нескоро. Вы — другое дело. Вам здесь нечего делать. Все ваше — на земле.
— Кто-нибудь уже возвращался с помощью вашей машины?
— Нет.
— Значит, вы хотите, чтобы я стал испытателем. Что ж, спасибо за откровенность — на вашем месте я бы это скрыл.
— Вы забываете, что здесь ничего нельзя скрыть, если только ваш собеседник хочет это узнать, — усмехнулся Остерман.
— Насколько рискован подобный опыт?
— Определенный риск есть… — вынужден был признаться он. — Видите ли, энергетические возможности моей установки ограничены, причем у меня есть подозрение, что это ограничение носит принципиальный характер. Энергии на переход хватает впритык. Если ее не хватит, ничего страшного не случится — вы просто никуда отсюда не денетесь, разве что некоторое время Сумерки поблизости от вас будут светлее. Но если мне удастся протолкнуть вас за барьер… тут-то и начинаются сложности. Вы ведь не можете вернуться в свое тело, даже если оно не кремировано. Сказки про вурдалаков — такая же чепуха, как и история с Иисусом и Лазарем. Приемником должен выступить живой организм, живой мозг. Но он занят собственной личностью. И в общем случае нам не хватит энергии, чтобы ее оттуда выпихнуть. Выход — найти человека, чья энергия ослаблена. Или, говоря обывательским языком, такого, у которого душа еле держится в теле.
— Человека при смерти? И какой мне прок очутиться в умирающем теле?
— Человек при смерти — не обязательно умирающий. Он может быть и выздоравливающим.
— Но как это определить?
— Определить можно. Я могу настроиться на приемник. Это не позволяет мне получить никакой информации об этом человеке — ни кто он, ни каков характер его болезни. Я могу лишь отслеживать его энергетический потенциал. Если он со временем растет — значит, человек выздоравливает. Конечно, это не гарантирует от последующего внезапного ухудшения…
— Ну, в крайнем случае я умру и вновь окажусь здесь. Тогда мы сможем повторить опыт.
— Увы, не все так просто… — покачал головой Остерман. — Ведь ваша энергия изначально будет слабее, чем у обычного умирающего. И поэтому тот ее перепад, который происходит при смерти и приводит обычных людей сюда, для вас может окончиться падением ее уровня ниже критического… то есть… вы просто перестанете существовать.
— И вы думали, я соглашусь на подобное? Я что, похож на идиота, который продает душу дьяволу из расчета «мелкая услуга сейчас и вечные муки потом»?
— Вы уже ее продали, — усмехнулся Остерман. — Ведь то, что вы делали на земле, по всем религиозным канонам должно было привести вас в ад.