Как позже я выяснил, именно это говорят люди перед тем, как
собираются испугать вас до чертиков.
Он надул несколько воздушных шаров и попросил нас представить, что
каждый из них весит по двадцать фунтов. Потом взял один из них и сказал:
— Это – ложь.
Он быстро потер его несколько раз о свою рубашку и поднес к
свитеру Энди, где шарик завис точно приклеенный.
— А это – воровство, — и Джейкобс повесил на Энди еще один шарик.
— Вот этот – гнев.
Не помню точно, но, кажется, он повесил на Энди семь воздушных
шаров, каждый из которых олицетворял смертный грех.
— Больше ста фунтов грехов, – сказал он. – Вот это тяжесть! Но кто
берет все грехи мира на себя?
— Иисус! – в один голос с готовностью ответили мы.
— Верно. Когда вы просите его о прощении, происходит вот что.
Он вытащил булавку и проткнул шары один за другим, включая тот,
что отцепился от свитера, так что его пришлось прикрепить обратно. Думаю,
каждый из нас счел эту часть занятия несколько более захватывающей, чем часть с
демонстрацией силы статического электричества.
В своем самом впечатляющем электрическом представлении он
использовал собственное изобретение, которое называл «Лестницей Иакова». Это
была металлическая коробка размером с сундучок, в котором жили мои солдатики.
Из нее торчали две проволоки, напоминавшие телевизионную антенну. Когда
Джейкобс включал прибор в сеть (а работал он от розетки, а не от батареек) и
щелкал тумблером, по проволокам начинали подниматься искры – настолько яркие,
что на них было практически невозможно смотреть. Искры добирались до верхней
части проволоки и исчезали. Иногда он рассыпал над прибором какой-то порошок, и
тогда искры становились разноцветными. От этого зрелища девчонки с восхищением
ахали.
Все это тоже имело какое-то отношение к религии, во всяком случае,
в воображении преподобного Джейкобса, но будь я проклят, если помню, какое
именно. Может, что-то насчет Божественной Троицы? Как только "Лестница
Иакова" скрывалась с наших глаз, с ее летящими вверх под сердитое кошачье
шипение высокого напряжения цветными искрами, подобные экзотические мысли
уходили прочь, точно мимолетная лихорадка.
Впрочем, одну из таких небольших лекций я помню очень хорошо.
Джейкобс сидел верхом на стуле и смотрел на нас поверх спинки. Его жена
устроилась на органной скамье, скромно склонив голову и сложа руки на коленях.
Может, она молилась. Может, ей просто было скучно. Точно знаю, что почти все
собравшиеся скучали. К тому моменту большая часть Юных методистов уже начала уставать
от электричества и его чудес.
— Ребята, наука говорит нам, что электричество – это движение
заряженных частиц, которые называются электронами. Когда электроны приходят в
движение, возникает напряжение, и оно тем выше, чем быстрее двигаются электроны.
Это наука, и наука – это хорошо, но она ограничена. Всякому знанию есть предел.
Например, что такое электрон? Заряженный атом, говорят ученые. Ладно, с этим
разобрались. Но что такое атом?
Он наклонился через спинку стула, пристально глядя на нас своими
голубыми глазами, которые сами по себе казались наэлектризованными.
— Никто этого не знает! И вот тут приходит черед религии.
Электричество – это одна из божьих дверей в бесконечность.
— Вот если бы он принес электрический стул и поджарил на нем
какую-нибудь мышатину, — как-то вечером после молитвы фыркнул Билли Пакетт, —
это было бы интересно.
Несмотря на частые (и с каждым разом все более скучные)
рассуждения о священном напряжении, почти все мы с нетерпением ждали каждого
нового вечернего занятия. На них преподобный Джейкобс, когда не садился на
своего электрического конька, рассказывал живые, а зачастую и веселые притчи,
основанные на историях из Писания. Они касались наших повседневных проблем, от
приставаний в школе до искушения списать у кого-нибудь ответы на контрольной, к
которой ты не готов. Нам нравились игры, нам нравились эти рассказы, и нам,
конечно же, нравилось петь, потому что миссис Джейкобс здорово играла и никогда
не затягивала гимны.
Знала она кое-что и кроме гимнов. Одним незабываемым вечером она
сыграла нам три песни «Битлз», и мы все вместе распевали «От меня к тебе», «Она
тебя любит» и «Хочу держать тебя за руку». Моя мама утверждала, что Пэтси
Джейкобс играет на пианино в семьдесят раз лучше мистера Латура, и когда юная
супруга священника попросила потратить немного денег из пожертвований и вызвать
из Портленда настройщика, то дьяконы единодушно согласились удовлетворить эту
просьбу.
