— Ладно, сынок. Можешь теперь отправляться домой.
Как?! Разве я не поеду с тобой на лов?! Отец!
Педро потрясен и оскорблен до глубины души. Давно он уже ходит с отцом в море, давно привык считать себя взрослым. И вдруг его, как малыша, прогоняют домой, в то время как рыбаки готовят свои моторные боты к выходу в океан.
— Я сказал: ты пойдешь домой и будешь ждать Карлотту, — сурово повторяет Франсиско. Но, увидев поникшую голову сына, прибавляет чуть мягче: — Это важно. Это еще важнее, чем наша работа, сын.
Педро не верит. Он отирает ветошью замасленные руки и хмуро смотрит вокруг. На берегу идут обычные предотъездные сборы. Мотоботы лежат на береговых камнях, как большие темные рыбины, и возле каждого суденышка возятся рыбаки. На всякий случай, кроме снастей, грузят запасные весла, фонари, канаты — мало ли что может понадобиться в океане, если, например, откажет мотор. Пахнет смолой, бензином, водорослями, шумят кое-где уже запущенные моторы.
— Поторопись, Педро, — повторяет Франсиско. — Да, вот еще что… Если встретится тебе жандарм Ромеро и спросит, почему люди вышли на лов в такую погоду, скажи: по радио сообщили — идет сардинка.
Педро кивает: наконец-то хоть какое-нибудь поручение.
— А это правда передали по радио? — интересуется он.
Отец не отвечает — занят мотором.
— Ну-ка, парень, посмотри на катера. Что ты там видишь? — обращается к мальчику Карвальо. — Эх, мне бы сейчас мои молодые глаза! — вздыхает старый рыбак.
Педро вглядывается в тяжелую, мглистую даль океана. Там, далеко, гигантским белым карандашом воткнут в небо тридцатипятиметровый маяк, который рыбаки зовут бурунным. На запад от маяка глубоко вдается в океан скала Вороний Корабль. Чуть ближе, у соседней бухты, болтаются на якорях, беспрестанно кланяются волнам два сторожевых катера. Они всегда стоят там на случай появления контрабандистов в океане или происшествий на суше, то есть в крепости Форталеза. На катерах, кроме команды, находятся солдаты морской пехоты.
— Солдаты сейчас на палубе, — сообщает, вглядевшись, Педро. — Наверное, пообедали и дуются в карты. Что еще делать лежебокам?
— Ну, нынче им придется поработать, — бормочет старый рыбак. — Веселая будет у них ночка!
Педро настораживает уши.
— У них там пулеметы, — говорит Франсиско. — И потом, они могут вызвать из порта таможенников с катерами. Те вооружены как полагается.
— Э, всех не перестреляют! — машет рукой Карвальо и, заметив горящие любопытством глаза Педро, говорит грубо-добродушно: — Катись отсюда, парень. Ты что, не слышал, что сказал отец?!
Окончательно обиженный Педро подымается по крутой каменистой тропинке в селение. Он все еще посматривает вниз, туда, где остались рыбаки. День прошел без дождя, но зато ветер беспрестанно рвет с крупной, шумной волны брызги, налетает откуда попало, гонит по низкому небу клочья лиловых туч. Уж к ночи непременно разыграется непогода, Педро это хорошо знает. Недаром он, сын рыбака, всю свою маленькую жизнь прожил здесь, на берегу океана. Вот чуть проглянуло солнце, окунулось в воду, окрасило ее в тревожный цвет пожара и тотчас же потонуло в океане. Только чуть запламенела полоска на западе, но еще гуще кажутся тени, еще мрачнее крепость на скале, и силуэты часовых на стене точно вырезаны из черной бумаги.
На берегу Франсиско начинает потихоньку подталкивать свой бот «Святая Марта» к воде.
— Я думаю, пора спускать, Карвальо? — шепчет он. — Их десять?
— Одиннадцать. Ты забыл часового, — таким же шепотом отвечает Карвальо. Он смотрит на часы, которые ему подарил еще в прошлом году Антонио. — Еще пятьдесят четыре минуты. Но надо готовиться…
К ним по берегу идут несколько рыбаков.
— Послушай, Карвальо, надвигается здоровый шторм. Может, останемся? — спрашивает высокий парень с задорными усиками на чисто выбритом лице. — Какой же лов в такую непогодь?
Карвальо пожимает плечами:
— Кто не хочет, может оставаться. Я никого не уговариваю. Мы с Франсиско непременно выйдем.
Рыбаки смущенно топчутся, разглядывают бот Карвальо, слушают, как заводит мотор Франсиско. Наконец высокий говорит:
— Ну, раз Карвальо выходит, я тоже иду в море.