Да, пожалуй, решил Алекс, ничего особенного, отнесут и отпустят… Может быть, даже отнесут прямо к их лодке, что было бы даже хорошо: не придется туда топать на своих двоих. Вот только солнце прямо в лицо светит…
…Если бы его несли обратно к лодке, солнце бы осталось по левую руку…
Раздался плеск — первые ряды тлилилей вошли в воду, и вот уже прохладная влага обступила их со всех сторон. Алекс в панике рванулся, опять думая отчасти о своей судьбе, а отчасти о судьбе его кожаных туфель, для которых морская вода смерти подобна. Но не получалось: тлилили по-прежнему цепко держали его за тело, одежду и волосы. «На глубину утащат!» — подумал он.
Но нет, некоторые тлилили, кажется, сменялись, уходя на глубину и выныривая вновь, однако основная их масса тянула Алекса близко к поверхности. На ум пришла старая мрачная шутка океанологов на счет того, что дельфины вовсе не спасают людей, унося их берегу; они в равной степени способны отбуксировать человека как к берегу, так и на глубину, и бросить его там. Для них это только игра. Просто те, кого дельфины уволокли на глубину, не в состоянии об этом рассказать.
И вдруг, словно в ответ на его мысли, тлилили расступились. Исчезли. Отпустили. Ушли на глубину серо-белыми, едва различимыми тенями, чтобы вновь вынырнуть уже метрах в двухстах от Алекса. И поплыли прочь — видимо, в направлении острова, хотя Алекс не мог бы поручиться. Во всяком случае, как он не пытался подняться над водой, низкой тусканорской суши нигде не было видно.
Шляпа, кстати, плавала рядом. Этакой издевкой, белая на морской лазури.
Ну что ж…
Скрепя сердце, Алекс сбросил туфли — все равно их после такого купания не спасти. Плыть сразу стало легче, хотя одежда все равно неприятно липла к телу и тянула вниз. Но не бросать же еще и брюки? Им-то морская вода не повредит…
Хонда, отдуваясь и слишком сильно шлепая руками, подплыла к Алексу.
— Флинт, вы можете вызвать Кору? — спросила она, плюясь брызгами.
— Да, у меня сигнал бедствия с собой, — ответил Алекс, нажимая кнопку на браслете-свистелке. — Но я не знаю, как далеко она и услышит ли. И не знаю, как далеко мы.
— Ага, — сказала Хонда. — А я, Флинт, очень плохо плаваю. Вы, наверное, заметили.
И с этими словами она чуть было не пошла ко дну.
— Поясните точно, — сказал Тим. — Вы говорите, что хотите нашей, человеческой. помощи? Но при этом вы не готовы нам доверять? Не слишком ли это двулично с вашей стороны?
Сэяна Филл то ли хмыкнула, то ли каркнула. Черные глазки-бисеринки ее симбионта (или все-таки правильнее было думать о самой Сэяне, как о симбионте мозговитого наездника-Филла на ее шее?) на секунду окрасились розовым, что вроде бы тоже свидетельствовало о смехе.
Джек, послушно лежащий у ноги Тима, напрягся; его пришлось успокоить.
— А для дипломата вы слишком прямолинейны, — голос Сэяны звучал с ноткой икусственности, как у дрессированного грача. Хотя не оставалось сомнений, что она прекрасно понимает все, что говорит.
— Так и мы ведь не расшаркиваемся на официальном приеме, — вместо слова «расшаркиваемся» Тим употребил глагол, который, будучи совершенно приличным в общеторговом, в переводе на любой земной язык прозвучал бы двусмысленно, — а говорим по делу. Я заметил, что можно сэкономить много времени, если сразу говорить по делу.
— Вы очень зря меня не любите, Крюков. Я хочу и вам, и остальным сорохам только хорошего. Я всей Галактике хочу только хорошего.
Тим промолчал. Он не любил службистов, какого бы они ни были цвета, формы и видовой принадлежности.
Не потому что у него была какая-то личная причина. Более того, когда он сталкивался с разведкой, контрразведкой и прочими внутренними органами «в поле», как правило, от совместной работы оставались только благоприятные впечатления. Частенько службисты посматривали на десантуру свысока, но дело свое знали — данные подавали вовремя, в срок и чаще всего верные. С одним мужиком он даже почти подружился. Да и Айрин… Тим оборвал эту мысль. Вспоминать об Айрин было больно.
Зато в университете Тим чуть было не завалил проверку службы безопасности — как ему потом сказали, потому что держался с проверяющим офицером чересчур нагло. Правда, катастрофы не последовало: темных делишек за Тимом не водилось, поэтому его просто помурыжили вдвое больше, чем остальных студентов в группе, да и дали допуск до дипработы.
