За эти дни сестры много узнали об Уокерах. Хью и Чанс оказались прекрасными рассказчиками, и их истории подолгу держали сестер в напряжении. Один из Уокеров был когда-то пиратом, грозой морей. Другой полюбил дочь индейского вождя, но уступил требованиям родственников и женился на белой женщине. Еще один как-то задушил пантеру голыми руками. Наконец приблизительно на восьмой день пути речь зашла и о том, какая трагедия приключилась у Сэма и Летти — их единственный ребенок оказался мертворожденным!
— Какой ужас! — воскликнула Эллен, когда Хью закончил рассказ. — Мистер Уокер, по-моему, очень хороший человек, и его жена, должно быть, такая же замечательная. Представляю себе, каково это — столько лет мечтать о ребенке и увидеть его мертвым.
— Но самое неприятное даже не это, — сухо сказал Чанс, — а то, что наследником Сэма считается теперь его сводный брат и наш дражайший кузен Джонатан.
— Джонатан Уокер — достойный человек, — резко произнесла Фэнси, — и вам не подобает говорить о нем дурно, когда он не может возразить.
Чан с усмешкой взглянул на нее.
— Какой прекрасной женой вы будете для Джонатана, — заметил он. — Тут же бросаетесь его защищать, а негодяя, распустившего язык, пытаетесь поставить на место.
— Вы просто ее не так поняли! — воскликнула Эллен, с тревогой глядя на сестру. — Она совсем не то хотела сказать. Именно Джонатан пригласил нас в Виргинию, и было бы непорядочно в благодарность за все, что он для нас сделал, злословить о нем.
Фэнси отметила про себя, что Эллен не стала поправлять Чанса и говорить, кто на самом деле будущая невеста Джонатана. Она поступала так уже не в первый раз. Очевидно, подумала Фэнси, Эллен не хочет посвящать Хью и Чанса в свои планы. Вот еще один повод для беспокойства и тревожных раздумий.
На слова Эллен Чанс отреагировал совсем по-иному, чем на реплику Фэнси.
— Возможно, я действительно не прав, — улыбнулся он. — Но клянусь, больше не скажу ничего плохого о человеке, который вас сюда пригласил.
— Спасибо, — кивнула Эллен. — А теперь расскажите, пожалуйста, о том, как вы ребенком попали от отца Хью к вашему дяде Эндрю. Мне кажется, это очень таинственная и захватывающая история.
Услышав ее просьбу, Хью едва не пролил кофе и виновато посмотрел на Чанса.
— Я не хотел рассказывать, правда, — извиняющимся тоном пролепетал он. — Просто вырвалось однажды в разговоре.
— Вырвалось? — с иронией в голосе переспросил Чанс. — Я смотрю, за эту неделю вы стали близкими друзьями, уже говорите о старых семейных историях.
Эллен покраснела и очень смутилась.
— Так получилось… — Она пыталась защитить себя и Хью. — Если бы мы не были все это время вместе, мы подружились бы позже. Пожалуйста, не сердитесь на Хью — он лишь хотел немного развлечь меня. Если вам и вправду неприятно рассказывать об этом, прошу, извините меня, и давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Мне не неприятно, — спокойно ответил Чане, — но думаю, что говорить о моих родителях или, вернее, об их отсутствии сейчас неуместно, да и неинтересно. — Он бросил на Хью сердитый взгляд. — Я бы предложил тебе больше никогда не касаться этой темы.
Они заговорили о чем-то другом, однако нежелание Чанса рассказывать о своих родителях только разожгло в Фэнси любопытство. Она решила при первой же возможности выудить из Хью все подробности этой истории. Ждать удобного случая пришлось недолго. На следующий день, когда солнце стояло в зените, а они искали тенистое место, чтобы переждать жару, Чане пошел на разведку, а заодно решил подстрелить что-нибудь на ужин. Когда стоянка была наконец устроена, он скрылся в чаще, оставив Хью охранять женщин.
Первые несколько минут разговор явно не клеился.
— Знаете, — начала Фэнси, — меня очень заинтриговало, почему Чанс так упорно не хочет говорить о конфликте между вашим отцом и его двоюродным братом. Это было такой трагедией? — Она с интересом взглянула на Хью.
Тот ответил не сразу. После того, что вечером сказал Чанс, ему не хотелось ни о чем распространяться.
— Нет, — нехотя ответил он после недолгого молчания. — Просто Чанс принимает все это близко к сердцу.
