Когда первая волна радости прошла и все немного успокоились, Фэнси удивленно посмотрела на завернутых в одеяла малышей, которых она держала в руках.
— Близнецы, — тихо произнесла она, не веря своему счастью. — Кто бы мог подумать?
— Почему же? — гордо сказала Летти. — Близнецы в роду Уокеров не редкость. Мы должны были догадываться, что такое может произойти.
Сэм и Летти радовались как никогда: вместо одного внука у них появилось два! Как хорошо, что мальчиков двое, подумала Фэнси. Двоих любящие бабушка и дедушка не смогут избаловать так, как одного. Она взглянула на мужа и, заметив в его ярко-голубых глазах лукавую искорку, поняла, что и он думает то же самое.
— Как ты их назовешь? — спросила Летти. Чанс хитро улыбнулся:
— Если вспомнить о моем собственном имени и о том, что мне постоянно везет в картах, то, думаю, больше всего подойдет что-нибудь вроде Лаки[7] и Эйс[8] или, — его глаза блеснули, — Эйс и Дыос[9].
Слова Чанса повергли женщин в смятение.
— Нет, — твердо сказала Фэнси, прижимая к себе детей. — У них должны быть нормальные имена. — Она бросила на продолжавшего улыбаться Чанса решительный взгляд. — Мы уже давно решили, что, если у нас будет мальчик, назовем его Эндрю. Значит, — она поцеловала одного из малышей, — тебя зовут Эндрю. А ты, дорогой мой, — она перевела глаза на второго ребенка, — будешь Сэмиоэл. — Дав сыновьям имена, она посмотрела на мужа, готовая отстаивать свое мнение. — Тебе нравится? Чанс покачал головой:
— Хорошие имена, хотя, мне кажется, одного из малышей мы все-таки могли бы назвать Лаки. — Заметив, какое выражение появилось на лице жены, он рассмеялся. — Боже, если бы ты сейчас могла посмотреть на себя в зеркало! Разъяренная тигрица защищает своих тигрят.
— Да, защищаю, — ответила Фэнси. — От их же собственного отца. Лаки и Эйс! Ну и имена!
Через три недели, в погожий майский день, Эндрю и Сэмюэла крестил в саду странствующий проповедник. Глядя на то, как Сэм и Летти с детьми на руках направлялись к дому, Фэнси подумала, что выиграла битву, но войну скорее всего проиграла. И Сэм, и Чанс предпочитали говорить «Лаки» и «Эйс», да и сама она не раз ловила себя на том, что мысленно называет детей этими именами. Фэнси вздохнула. Да, Чанс может настоять на своем. Впрочем, хорошо еще, что официально дети получили нормальные имена.
Услышав, что Фэнси вздохнула, Чанс посмотрел на нее:
— Что такое, дорогая?
— Я решила, что ты очень настойчивый… и хитрый.
— Если речь идет о тебе, я действительно очень настойчивый, — с улыбкой ответил Чанс.
Фэнси слегка ударила его по руке.
— Я сейчас говорю не о себе, — сказала она. — Я заметила: ты продолжаешь называть детей Лаки и Эйс.
— А мне бы хотелось сейчас поговорить о тебе, — ответил Чанс, целуя ее, — и о том, как я обожаю тебя.
Слова Чанса и его поцелуй заставили Фэнси забыть о том, что муж называет детей не так, как ей хочется. В эту минуту она радовалась и думала лишь об одном — она любит Чанса, а он любит ее!
Только через несколько минут Фэнси, придя наконец в себя, освободилась от объятий мужа.
— Чанс, — произнесла она, слегка задыхаясь, — я люблю тебя — даже тогда, когда ты становишься невыносимым.
Чанс внезапно посерьезнел.
— И я люблю тебя, Фэнси, — хриплым от волнения голосом ответил он. — Больше всего на свете. Я полюбил тебя с первого взгляда. Похоже, я никогда не оставлял тебе выбора…
Фэнси покачала головой, но на ее лице появилась улыбка.
— Не оставлял. Ты просто решил, что хочешь меня, моя судьба была решена, и я уже не могла ничего поделать. — Она поцеловала его. — Но тебе повезло — я влюбилась в тебя.
— Ты не жалеешь?
Взглянув на мужа и заметив, что этот обычно решительный и твердый человек явно испытывает неуверенность, Фэнси вновь подумала о том, как страстно она любит его.
— Мое сердце принадлежит тебе, — она приникла к Чансу, — и останется твоим навсегда. Возьми его.
С невыразимой нежностью Чанс заключил жену в объятия и приник к ее рту теплыми благодарными губами. А потом они повернулись и рука об руку зашагали к дому — туда, где ждало их будущее, полное любви и счастья.
