Летти тревожно взглянула на Чанса:
— Ты не рад, что мы — твои родители? Чанс перевел глаза на нее.
— Не рад? — повторил он. — Я с ума схожу от счастья! Я потрясен! Не знаю, что делать — ехать к Морли, чтобы поколотить его, или броситься в ваши объятия.
— Я бы предпочла, сынок… — В глазах Летти блеснули слезы.
Чанс бросился к Летти, встал на одно колено и прикоснулся губами к ее руке.
— Я часто думал, кто моя мать и почему она за эти годы ни разу не вспомнила обо мне, — взволнованно произнес он. — Но сейчас я благодарю Господа за то, что мы наконец вместе…
Летти провела дрожащей рукой по волосам Чанса.
— Наконец-то. Подумать только, прошло столько лет… От такой трогательной сцены у Фэнси перехватило дыхание. Она быстро моргала, чтобы не заплакать от радости.
Как только Чанс поднялся на ноги, Сэм крепко обнял его.
— Сынок, — повторял он. — Сынок…
Радость и волнение, переполнявшие всех, были настолько велики, что на несколько минут установилось молчание. Каждый старался осмыслить, что произошло. Затем, немного успокоившись, они стали засыпать друг друга вопросами. Их было много, но почти на все находились ответы, которые помогали им понять, что случилось в Уокер-Ридж более тридцати лет назад.
— Проклятый Морли! — воскликнул Чанс. — За все эти годы не проронил ни слова! Клянусь, я отомщу ему!
— А я, — спокойно произнес Сэм, — наоборот, думаю, что его надо простить. Для того чтобы после стольких лет признаться, нужна большая смелость. В конце концов, он мог молчать и дальше.
Чанс поморщился.
— Да, конечно. Просто я никак не могу поверить, что я — ваш сын, а Морли, который знал или догадывался об этом, все эти годы хранил молчание.
— По-моему, ты должен винить во всем Констанцию, — произнесла Фэнси, думая о своем будущем ребенке. — Ведь именно она, а не Морли, хотела убить тебя. А Морли… тебе следует поблагодарить его. Он спас тебе жизнь, а потом все время старался сделать так, чтобы ты был рядом со своими родителями.
— Хорошо, графиня, — непринужденно ответил Чанс. — Давайте с вашей легкой руки объявим Морли святым.
— Ну, святым его вряд ли можно назвать, — заметила Летти, — но и негодяем он тоже никогда не был.
— Такие слова лучше приберечь для Джонатана, — тихо сказал Чанс, — и его матери. — Он исподлобья взглянул на Сэма. — Кстати, Джонатан о чем-нибудь знает?
Сэм кивнул.
— Судя по тому, что говорила Энн, да, — со вздохом ответил он. — Когда она сказала, что Джонатану все известно, я забеспокоился, хотя не предполагал, что он опустится до того, что попытается убить тебя. Твой рассказ о нападении Тэкеров стал для меня неожиданностью. Знай я о планах Джонатана, я, разумеется, нашел бы способ предупредить тебя.
— Но что нам делать? — спросила Фэнси. — Ведь у нас нет никаких доказательств, что Тэкеров нанял именно Джонатан.
— А они нам и не нужны, — ответил Сэм. — Как только все узнают, кто на самом деле Чанс, Джонатан поймет, что игра проиграна.
— Не думаю, — возразил Чанс. — Ведь Джонатан ненавидел меня еще тогда, когда не знал, кто я.
— Но как же все-таки поступить? — встревоженно спросила Летти. — Нельзя допустить, чтобы Джонатан еще раз попытался покончить с Чансом.
— Мама, — улыбнулся Чанс, радуясь, что может так называть Летти, — как бы я не покончил с Джонатаном.
Летти зарделась от удовольствия, но тревога не покидала ее.
— Джонатан очень опасен, — сказала она. — Если он заплатил Тэкерам, чтобы они убили тебя, — а мы все уверены, что это сделал именно он, — он не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от тебя.
— Думаю, прежде всего надо сообщить всем, что Чанс — наш с Летти сын и наследник, — спокойно произнес Сэм. — Для него это будет лучшей защитой. Джонатан — неглупый человек и поймет, что, если с Чансом что-нибудь случится, все подозрения падут на него.
— Да, но как вы сообщите, кто я? — спросил Чанс. — Повесите мне на грудь табличку с надписью «Чанс, сын Сэма Уокера» и в таком виде повезете меня по колонии?
— Ты не называешь меня отцом? — обиженно произнес Сэм.
— Нет, что ты! — Чанс улыбнулся. — Наоборот, я всегда буду называть тебя так и делать это с огромным удовольствием.
