Посмотрев выпуск утренних новостей, Андрей переоделся в форму. Из прихожей позвонил по сотовому телефону жене. Катя ответила тут же:
– Да, Андрюша?
– Привет!
– Доброе утро! Собираешься на службу?
– Да, из прихожей звоню.
– Ты позавтракал?
– Конечно!
– На улице сегодня прохладно.
– Я смотрел на термометр. Ты так тихо ушла! Я и не заметил.
– Постаралась не разбудить тебя. Удачного тебе дня!
– Тебе тоже. До встречи!
– До встречи, Андрюш!
Капитан отключил телефон, положив его в карман кителя. Он всегда утром звонил жене, когда та уходила на свое дежурство. Это вошло в привычку.
Дементьев вышел из подъезда. На улице действительно было прохладно. Он спустился с лестницы на тротуар и у парикмахерской, занимавшей первый этаж крайнего подъезда, увидел знакомую женщину. Куленину Надежду Сергеевну. Она была еще не стара, шестидесяти лет, а выглядела на все восемьдесят. А все из-за жизни, которую отравлял женщине ее родной сын, сорокалетний безработный оболтус Василий – любитель выпить и поскандалить. Впрочем, по натуре трусливый, он хулиганил дома. На улице же вел себя тихо.
Женщина, увидев Дементьева, пошла ему навстречу. Подойдя, остановила капитана:
– Здравствуй, участковый!
– Здравствуйте, Надежда Сергеевна.
– А я тебя жду.
– Догадался. Что на этот раз произошло? Опять сыночек дебош пьяный устроил?
Куленина смахнула набежавшую слезу:
– Ой и не говори, участковый, и дебош, и кое-что похуже.
– Бил?
Женщина махнула рукой:
– Это ерунда, к этому я привыкшая. Вчера пенсию почтальонша принесла. Так глазком не успела моргнуть, проводив ее, как Васька половину стянул. Даже больше. А пенсии-то той? Тьфу! Одно название. Ну и к дружкам. Пропил деньги, скотина, домой вернулся, стал остальные требовать. Грозить. Не дала! Так орал, пока на опохмелку не выделила. Потом еще затребовал, руки стал распускать. Еле угомонился. Сколько ж можно подобное терпеть?
– Да, обнаглел вконец ваш Василий. Мозги от водки набекрень встали. Надо его в чувство приводить.
– Так и я о чем? Конечно, надо, поэтому и решила опять к тебе обратиться. Васька с каждым разом все злее становится, бесится как полоумный. Буйный стал. Раньше таким не был!
– Ясно. Пойдемте, Надежда Сергеевна.
Куленина взглянула на Дементьева:
– Куда это пойдем-то?
– В отдел! Напишете заявление на сына. Опишете творимые им безобразия. А мы примем меры. Без защиты не оставим!
– В отдел, говоришь? На собственного сына бумагу писать? Чтобы ты его посадил?
– Ну почему посадил? Во-первых, я не сажаю, на это есть суд. Во-вторых, для начала, разобравшись, можно применить меры административного воздействия.
– Это как, на пятнадцать суток определишь?
– Повторяю, я никого никуда не сажаю и не определяю. Я разбираюсь с материалами правонарушений и вношу предложения на рассмотрение начальства. Думаю, для начала, по первому разу, Василий отделается штрафом, который ему назначит специальная комиссия. Прямо в отделе.
– Штраф, да? А ты не подумал, кто этот штраф платить будет? Вы напишете тысяч пять, а где я их возьму, если на хлеб денег не хватает? С пенсии вычитать будете?
– Никто вашу пенсию не тронет. Платит тот, кого штрафуют. Вы за сына не в ответе. Так что не будем терять время, у меня скоро совещание. Не хватает еще опоздать! Идемте!
Куленина отошла в сторону:
– Нет, в отдел не пойду! Писать ничего не буду. Тебя послушаешь, себе хуже сделаешь!
– Ну тогда терпите, пока сыночек будет издеваться и сводить вас в могилу. Кстати, ему это выгодно, квартира в наследство остается. Вот только вряд ли он долго проживет в ней. Все! Извините, я тороплюсь!
– Ступай, блюститель порядка! Нацепили на вас форму, а толку?
Капитан, развернувшись, ускоренным шагом пошел в сторону районного отдела внутренних дел.
Андрей опоздал на пять минут, за что получил замечание начальника отдела участковых. После развода вышел на улицу. К нему подошел капитан Батырин:
– Андрюх, у нас Кузнецов сегодня на дежурство заступает, с утра отдыхает, и мне надо свои шкурные дела порешать, отпрашиваться не стал, чего начальству в глаза лезть, так что ты один сегодня на участковом пункте порули. Добро?
