— К истине?
— А разве осуществление собственных желаний не является таким же истинным, как и препятствия, которые приходится при этом преодолевать?
— Я не знаю, что по этому поводу сказал бы Сократ, но аплодисменты софистов ты бы заслужила.
Она искоса взглянула на него.
— Ты рассердился? Тебе кажется, что я высказалась об истине не так, как ее обычно понимают?
— Да нет. Что касается тебя и твоих желаний, твоего родства с великой Клеопатрой, то мне вполне понятно. Но ты могла бы избавить нас от многих ненужных усилий, если бы раньше рассказала кое-что из того, что ты знаешь. Об Ао Хидисе, например.
— Я немногое могла бы рассказать. — Она тихо засмеялась. — Но если ты рассержен, мне нужно постараться тебя успокоить.
Деметрий кивнул.
— Я что-нибудь придумаю. Когда все здесь закончится. И если мы останемся живы.
Через три часа после восхода солнца закончились бои. У Клеопатры не было желания смотреть на результаты кровопролитного сражения.
— Первая группа будет составлена уже сегодня, — сказал Элеазар. Врач работал до изнеможения, но, к удивлению многих, не был рад приказу присоединиться к тем, кто должен отправиться домой в ближайшие часы. — Еще так много работы… Но когда приказывают высокие господа, нужно подчиняться.
— Кто приказал? — спросила Клеопатра, вглядываясь через плечо Элеазара в долину и пытаясь глазами отыскать Деметрия.
— Колумелла. Кто же еще? А Никиас не возражал.
— Я думаю, ему нужен самый лучший врач.
Элеазар протер глаза.
— Может быть, есть врачи получше, чем я. Тогда пусть возьмет другого. А если я самый лучший, то мне нужно остаться здесь. Но что наши мысли против приказов? — он поднял руки и опустил их. Это было жестом бессилия.
Вышла первая колонна, состоявшая из раненых и тех, кто ухаживал за ними. Ее сопровождал конвой, который также должен был прикрывать обоз с добычей — первую часть сокровищ, награбленных Бельхададом и его предками в последние десятилетия. Ценности погрузили на оставшихся верблюдов и повозки, запряженные быками.
От воинов, которые обеспечивали прикрытие, Клеопатра слышала жуткие рассказы о боях в долине и совершенно неправдоподобные истории о горах монет и драгоценных камней, которые они должны были охранять.
Она хотела остаться. Нужно было еще кое-что выяснить. Но Деметрий позаботился о том, чтобы она отправилась с первой группой.
— Что тебе еще нужно в долине? — спросил он. — Пересчитать трупы? Посмотреть, как сносят крепость Бельхадада?
— Где-то там должна быть статуя, на цоколе которой высечена надпись. Статуя бога.
— Бога? Какого бога?
— Анубиса.
— Я ее разрушил. Цоколь тоже, чтобы заложить вход…
— Что? — У нее перехватило дыхание. — Как? — В голосе звучала безнадежность.
— Бельхадад говорил, что Руфус пытался рассмотреть цоколь снизу. Что он хотел там увидеть?
— Потом. Я расскажу тебе позже.
Элеазар предложил остановиться на постоялом дворе, который принадлежал эллинизированному вавилонянину. Он находился на окраине Гадары, в Десятиградье. Там, говорил лекарь, есть вкусная еда, роскошные бани, просторные покои, аркады и внутренние дворы, в которых журчали фонтаны, цвели ароматные цветы, а при луне пели прекрасные птицы. Решили, что Клеопатра будет ждать его там. Его и всех остальных, кто выжил. А прежде чем они придут, она хотела написать письмо.
Когда они тронулись в путь, она не знала, кто выжил. Она хотела это выяснить и в то же время боялась услышать имена тех, кто больше никогда не вернется.
Чего ей не хотелось особенно, так это видеть разрушения. Ей рассказали, что слоны несли на себе сосуды с нефтью и смолой. И верблюды тоже. Теперь воинам приказали эти сосуды открыть, собрать в кучу мертвых животных и людей, деревянные части ворот и все, что могло гореть, и поджечь. Стена и башня должны были быть разрушены. А также крепость в долине. Хикар с частью людей останется там, в маленькой незащищенной долине, как союзник Рима и друг набатеев, которые об этом еще не знают. Жители Ао Хидиса будут отданы в рабство.
Все это — пожар, разрушения, порабощение — было уже позади нее. Поскольку все животные использовались для перевозки раненых и добычи, она шла пешком, вместе с Элеазаром, иногда рядом с паланкином, сооруженным для Колумеллы, который несли несколько сильных мужчин. Еще ночью эти воины сражались на стороне Бельхадада, и на их плечах были кровавые полосы.
