Первых двух, что двинулись к нему, подчинившись недовольному рыку вожака стаи, он уложил чисто, одиночными импульсами. Остальные взревели и кинулись скопом, тогда уж бластер заработал на всю катушку.
Руг крушил направо и налево, прижавшись спиной к двери. Вопли, стоны, рев, писк, проклятия - все смешалось в единое кровавое месиво. Ему оставалось совсем немного, несколько секунд боя - и купол вновь стал бы его домом, но распахнулась дверь, и черный, как смоль, самец обрушил на командира страшный удар дубины, так, что кровь хлынула из носа и ушей. Прент упал, продолжая стрелять, испепеляя все кругом. Мертвые пальцы так и не разжались. Заряда батарей хватило на семь с половиной минут, потом пульсация угасла. Вожак стаи перепрыгнул через обугленные трупы и ударом топора отсек окровавленную голову. Затем поставил лапу на тело и вскинул трофей над собственной косматой головой. И закричал торжествующе, властно, на ломаном земном наречии, на котором писались когда-то бессмертные строки сонетов и баллад, писались и пелись под негромкий перебор струн:
- Я-а-а! Я - хозяин этого мира! Пусть умрет каждый, кто посягнет на то, что принадлежит мне!.. Я-а самый сильный!
Из мертвого глаза Прента скатилась последняя слеза. Кажется, в его не очень долгой жизни, она была и первой.
