Иными словами, уже в 1919 году Ленин обвинял Свердлова в том, в чем в своем завещании он будет обвинять Сталина: в сосредоточении необъятной власти. Мы знаем, в общих чертах, как протекала и чьей победой закончилась борьба с Лениным в 1922–1924 годах. Как же протекала и чем закончилась борьба Ленина с предыдущим "генсеком" партии Свердловым?
30 августа 1918 года историки обычно рассматривали как дату начала широкой кампании "красного террора", последовавшего в ответ на покушение на жизнь Ленина. Считалось, что в Ленина стреляла эсерка Каплан, задержанная, во всем сознавшаяся и то ли расстрелянная, то ли, по другой версии, тайно помилованная, и что организаторами теракта были руководители эсеровской боевой группы. Однако 30 августа стало этапом в истории большевистской партии по совсем другой причине. Впервые с момента захвата власти большевики расправлялись с одним из собственных лидеров: в Ленина стреляли свои.
Первую серьезную статью на эту тему написал израильский историк, эмигрант из России, Борис Орлов(10). Идеологически неприемлемая для советской историографии и неудобная для западной, статья "осталась незамеченной". После 1976 года, как и до него, несвободные советские и свободные западные историки продолжали хором утверждать, что в Ленина стреляла Каплан.
Перелом принес 1990 год. Под очевидным влиянием статьи Б. Орлова в августе 1990 года "Комсомольская правда" опубликовала две статьи, подвергавшие сомнению всеми признанную ранее версию(11). В том же году вышла брошюра "Фанни Каплан: Я стреляла в Ленина", составленная Б. М. Сударушкиным(12).
Осенью 1990 года в интервью ленинградской программе "Пятое колесо" в числе прочих вопросов я коснулся и покушения на Ленина 30 августа:
"Покушение на Ленина, так называемое покушение Каплан, видимо, было связано с оппозицией Ленину внутри партии. Совершенно очевидно сегодня, что не Каплан стреляла в Ленина. Есть серьезные основания предполагать, что к этому покушению имел отношение Свердлов. По крайней мере, после покушения Свердлов себя очень странно вел. Он забрал Каплан из тюрьмы ЧК и поместил ее в личную тюрьму, находившуюся в Кремле под его кабинетом. Он отдал Малькову, подчиняющемуся Свердлову коменданту Кремля, приказ о расстреле Каплан, хотя Мальков по должности не имел права расстреливать Каплан, комендант Кремля не имел никакого отношения к таким делам. […] Видимо из-за несоответствия обвинения и того факта, что Каплан была почти совсем слепая, что у нее, по всем свидетельским показаниям, в одной руке была сумочка, в другой зонтик, что пистолета, из которого она якобы стреляла, не нашли, а Ленин, судя по всему, видел стрелявшего мужчину, потому что, судя по воспоминаниям, первые его слова после выстрела были: "Поймали ли его?" (а не ее), а Каплан была одета в фетровую шляпку и, кажется, в белое платье, Все эти несоответствия, видимо, говорят о том, что Каплан тут была ни при чем. То есть поведение Свердлова было крайне подозрительно. Ленин считал, что его убивают. По воспоминаниям Бонч-Бруевича, Ленин крайне недоверчиво относился к врачам, которые его лечили. Он устраивал им перекрестные допросы, как Свердлов пишет, "шутя", но, конечно же, не шутя. Ленин всерьез устраивал им эти допросы. Ленин понимал, что его лишают власти, что его убивают"(13).
С 1991 года публикации о покушении на Ленина стали довольно частым явлением(14), причем в дискуссию был вовлечен даже такой консервативный советский исследователь эсеровской партии как К. В. Гусев:
"Некоторые историки и публицисты, — писал он, — скрупулезно изучая расхождения и неточности, […] усматривая чрезмерную (подразумевая умышленную) поспешность в расследовании дела в ВЧК и расстреле Каплан, ставят под сомнение роль этой последней в террористическом акте. Можно согласиться с тем, что история покушения нуждается в дальнейшем изучении, что есть не совсем ясные детали […]. Допустим, что и заявление Каплан, и показания свидетелей не соответствуют действительности. Но тогда сразу возникает вопрос: если не Каплан, то кто? […] Был ли вообще заговор, и если не эсеры, то кто организовал покушение, кому это было нужно?"(15)
