В. И. Немирович-Данченко – Сталину
6 января 1939 г.
Дорогой, горячо любимый Иосиф Виссарионович! Музыкальный театр моего имени теряет великолепную артистку – певицу Галемба. Она выслана на вольное поселение, кажется, только за проступки мужа. Я не знаю точно, но судя по
легкости наказания и по характеру ее личности, вина ее не такая, чтобы стыдно было просить о полном помиловании.
Я решился на это. Уж очень досадно, если бы от резкой перемены климата и оторванности от родного театра пропала такая артистка.
Простите меня за это письмо. Поверьте, что оно продиктовано исключительно преданностью театральному делу и глубочайшей верой в Вашу справедливость.
Весь Ваш
Вл. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО
Галемба – Софья Михайловна. Место ссылки – Атбасар.
Необходимое пояснение.Софья Михайловна Галемба была арестована 22 февраля 1938 года как «жена изменника родины» – начальника отдела вооружений Инженерного управления РККА А.Л. Галембы. Осуждена Особым совещанием на 5 лет ссылки. Сталин на письмо Немировича положил резолюцию: «Нужно, если можно, освободить и вернуть в Москву». 9 января 1939 года нарком внутренних дел Берия доложил об исполнении указания.
В. В. Виноградов – Сталину
Февраль 1939 г.
Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович!
Обращаюсь к Вам как к организатору советской науки и ее руководителю с просьбой улучшить условия моей научной работы, если моя работа нужна и полезна советскому народу, советскому государству. В условиях теперешней моей жизни мне почти невозможно продолжать и решительно невозможно закончить большое исследование о русском языке (часть моей работы увидела свет – и при сем прилагается).
В 1934 году по постановлению Коллегии ОГПУ я был выслан на три года в г. Киров (б. Вятка). В 1936 г. по пересмотру дела я был освобожден из ссылки и с тех пор живу в г. Можайске (за пределами стокилометровой зоны от Москвы). Все эти годы я честно и с напряжением всех сил работал на пользу советской науки и советской культуры. О качестве моих работ может дать отзыв любой из советских специалистов по русской филологии. За последние пять лет мною напечатаны и подготовлены к печати шесть книг (из них 3 – пособия для высшей школы) и девять больших научно-исследовательских статей (всего до 200 печатных листов). Кроме того, я являюсь одним из шести авторов «Толкового словаря русского языка» (I и II т. вышли). По приглашению Наркомпроса в 1936–1937 гг. я организовал отдел пушкинского языка на Всесоюзной Пушкинской выставке, ныне по распоряжению правительства превращенной в Пушкинский музей.
В отрыве от столичных библиотек и архивов, принужденный тратить по 8 часов на железнодорожные поездки, не имея легальных возможностей работать в Москве, я страдаю от двойственности своего положения. Я пишу курсы по русскому языку для высшей школы, – между тем лишен возможности преподавать в вузах. Я занимаюсь научно-исследовательской работой – и почти не могу пользоваться научными сокровищницами Москвы. Меня считают крупным лингвистом, но я не имею профессиональных прав любого советского ученого.
Я прошу Вас разрешить мне прописку в Москве в комнате моей жены. Ваше доверие даст мне новые силы для еще более напряженной работы во славу советской науки и советского народа.
Проф. Викт. ВИНОГРАДОВ Мой адрес: г. Можайск, Моек. обл.
2-я Железнодорожная, д. 28.
Виктору Владимировичу Виноградову
Необходимое пояснение.В верхней части письма помета Поскребышева: «От проф. русского языка Виноградова». К письму приложена справка НКВД: «Гр-н Виноградов Виктор Владимирович был осужден Особым Совещанием 2/VI-1934 года к ссылке в Горък. Край, сроком на три года, исчисляя таковой с 8/П-1934 года… Срок ссылки и высылки… истек 8/П-1937 года, с какового времени Виноградов имеет право свободного проживания». Вот только Виктору Владимировичу забыли об этом сказать: что срок истек два года назад.
Сталин, по прочтении справки, проявил гуманность: «Удовлетворить просьбу проф. Виноградова. И. Cm.».
