- Нельзя тебе туда. Загнешься, а мне отвечать.
Кроме рыла Валентин стал видеть потолок палаты и испуганное лицо медсестры. Той, что помоложе.
- Ни хрена не понял! - повторил Валентин. - Объясните же!
- Марина, объясни ему! - сказал мужчина и вышел, подняв в палате ветер.
- Ну вот! - недовольно сказала Марина, присаживаясь на край койки. Валентин хотел подвинуться, но боль в груди не позволила. - Чуть что, сразу я. А сам-то что? Убежал. Он убежал, а я отдувайся. Ну да, понятно, солдат ему бы морду набил, а меня пожалеет, стало быть. Понятен ваш принцип, товарищ подполковник.
- Марина! - взмолился Валентин. - Ну хватит уже! Расскажите мне, что вам подполковник велел объяснить.
Женщина вздохнула, посмотрела с жалостью.
Валентин бродил в больничном парке, шуршал опавшей листвой, кутался в халат от ветра, и смотрел по привычке по сторонам. Глаза рыскали туда-сюда сами, помимо воли. Вон ворота, за которые его не выпускают. Там пропускной пункт со шлагбаумом и безжалостной охраной. Позади больничный корпус, трехэтажный, кирпичный, с колоннами, оштукатуренный и побеленный желтой известкой. Вокруг - решетчатый забор с кирпичными столбами и колючей проволокой поверху. Интересно - зачем колючка? Чтобы пациенты не убегали, или, наоборот, к пациентам кто-нибудь не пролез? Скорее второе, потому что большинство пациентов лежит бревнами на койках и видят сны. Как и Валентин совсем недавно.
Тихо. Только листва падает с легким шуршанием. По утрам появляются мятые, будто с бодуна, солдаты, сгребают листву в большие кучи и жгут, и тогда пахнет дымом и еще чем-то давно забытым, из детства. Солдаты молчаливы. Попытки заговорить с ними ни к чему не привели. Они дебилы какие-то, решил Валентин и оставил их в покое.
Скоро его выпишут.
- Не хрен тебе тут пролежни належивать! - заявил Валентину подполковник. - Через два дня собирай манатки и дуй отсюда. Что делать на гражданке? А я откуда знаю? Что? Оставить при госпитале? А что ты тут делать станешь? У нас ведь рабсила вся дармовая, мы ей не платим, вон, бойцы приходят, работают. За жратву разве? Ладно, я подумаю.
Что делать на гражданке, Валентин не знал. Он не знал вообще, что такое гражданка. Невдалеке отсюда город... Ну, что такое город, Валентин знал. Это глинобитные дома, в которых живут духи, восточный базар с криками как на поп-концерте (что такое поп-концерт, Валентин представлял смутно, он подхватил это выражение у Бориса, который уж наверняка был на поп-концерте и не на одном), скудным ассортиментом и ненавистью, которая сопровождает русского солдата повсюду, куда бы он ни пошел. Других городов Валентин не помнил, хотя и родился в одном из них. Совершенно не помнил, хоть тресни.
На гражданку идти страшно. Лучше уж здесь, при госпитале. В армию не пускают, потому как он не годится. Признан негодным подчистую и комиссован.
Он не поверил ни единому слову Марины. Ну не может такого быть, что ни Рычкова, ни Косматого, ни Бориса с Нодиком не существует. Неправда это. Наверное, они погибли, а его, значит, от этой скорбной вести оберегают, чтобы, значит, он не переживал сильно, потому что при ранениях в голову это опасно. Как же их может не существовать, когда он с ними из одного котелка ел, рядом спал, страховал и выручал. И они его страховали и выручали. Пуд соли сожрали вместе! Нет уж, скорее эта самая гражданка с городом не существует, он охотно в это поверит.
Ему нельзя туда, к боевым товарищам. Подполковник сказал, что еще одной инъекции он может не выдержать, сердчишко у него забарахлило почему-то. Никогда не барахлило, а теперь вдруг вот. А хочется. Хотя подполковник пытался отговорить. Чего, мол, тебе там делать? Скитаться по горам, по пустыням, без еды, без мытья, без надежды. Ведь не зря же, говорил подполковник, они никакой базы не могли найти. Потому что никакой базы и не было там. Как же не было? - думал Валентин. Ведь кто-то же послал их скитаться, духов стрелять. Не могли же они сами взять и пойти на задание! А этот кто-то, кто послал, он же не может без базы, чтобы домик какой-никакой для него, и казарма для солдат... Столовая там, баня... И аэродром. Нет, врут они, и Марина, и подполковник этот. Рожа его Валентину дюже не нравится. Не из тех рож, которые вызывают доверие, не из тех.
