— А такое было?
— И неоднократно. Был случай, когда татарин в Джанкойском районе в каком-то селе с криками «Аллаху акбар!» среди бела дня отрезал голову пятилетнему русскому мальчику, который игрался в песочнице. Задрал кверху голову, сказал: «Вон птица сидит». Ребёнок поднял голову и всё… Уже потом этого татарина признали невменяемым[26].
Этот журналист не боялся делать о таком репортажи, поэтому со стороны местной прокуратуры и татар на него оказывалось давление.
Вот он мне и сказал, что определённые люди обратились за помощью. Ну мы-то понимали, что это за люди. Мы ждали этого обращения. Вольно и невольно мы ждали, что нечто подобное должно случиться.
После того как нам дали денег, мы съездили в Севастополь, обратились к прапорщику украинской армии, который привёз нас на территорию каких-то гаражей, где прятал награбленное снаряжение: что-то из российской армии, что-то из украинской. Подпольный бизнес его держался на воровстве. А я приехал как большой корпоративный клиент. Закупили мы там 50 комплектов формы, столько же пар берцев, 100 пар перчаток тактических, палатку, буржуйку и остального по мелочи. Закупились на приличную сумму, измеряющуюся на две или четыре тысячи долларов.
На следующий день я построил людей в новом обмундировании, их сфотографировали, показали кому надо, и нам дали первое задание — взять под контроль колл-центр американской компании.
Задание мы выполнили. Взломали дверь, зашли туда, поставили плакаты, флаги крымские и сказали: «Теперь это будет наш информационный центр с названием “Крымский фронт”». Эта структура впоследствии ещё просуществовала очень долго.
Потом этот журналист говорит:
— Я тебя хочу познакомить с одним человеком. Он специалист в твоей области. Зовут его Александр.
Я согласился. Александр был небольшого роста, щуплый, молодой. Когда мы встретились, он говорит:
— Сколько у тебя есть людей?
— Около сотни. Если надо, мы можем увеличить штат, — отвечаю ему.
— Пока в принципе сотни хватит. Надо помочь взять под контроль территорию воинской части, которая находится в Бахчисарае. Там стоят войска ВСУ. Её уже пытаются взять «зелёные человечки», но они оказывают сопротивление и им помогают ярые проукраинские фанатики. Ваша задача — оттеснить их от забора этой части, потому что, возможно, украинские войска будут делиться с этими фанатиками оружием и в дальнейшем может вспыхнуть конфликт.
Мы приехали, выставили оцепление, и всех этих активистов — гражданских, негражданских, истеричных, татарских — тупо отпихивали и выдавливали от забора на дистанцию метров 10–15.
— Там были татары только?
Нет, было видно, что это подготовленная группа. Она очень структурированно: есть руководитель, управленцы и исполнители. Исполнителями являлась молодёжь с лицами явного западенского типа.
— То есть даже не из Крыма?
Чернявые, говорящие с украинским акцентом. И тогда, к нашему удивлению, они очень тесно взаимодействовали с татарами. Это всё мы просчитали за два-три часа в очень плотном противостоянии с данной группировкой. Мы всё просчитали и сделали концентрацию личного состава в опасных направлениях.
За двое суток мы эту ситуацию выровняли. Расставили там палатки, выставили посты и ночевали. Причём кормление и подвоз продуктов осуществляли добровольные помощники из Симферополя. Они нам все необходимые продукты привозили.
Когда эти двое суток прошли, и мы показали, на что способны, этот Александр говорит:
— Вадим, пришло время тебя познакомить с другим человеком, который непосредственно будет с тобой работать в этом направлении.
В это же время группа атаманов из нашего Совета по-прежнему собиралась у меня на автовокзале. Я не рвался быть руководителем, но мне просто сказали:
— Вадим, территория твоя — ты и командуй.
Я говорю:
— Вопросов нет, тогда делаем так и так. Ты — мой помощник, ты — начальник штаба, ты мне помогаешь, а ты мне не мешаешь.
Все это приняли, и мы начали работать одним единым коллективом. Сработал принцип самоорганизации казачьего общества. Мы не ждали предпосылок извне.
Александр меня привёз к Игорю Ивановичу Стрелкову.
