Война самураев - страница 2
Сюжет романа «Война самураев» во многом зиждется па «Повести о доме Тайра», или «Хэйкэ-моногатари», порой называемой японской «Илиадой», а также «Сказании о годах Хогэн» и «Сказании о годах Хэйдзи». Кое-что было почерпнуто из «Хроник Ёсицунэ», написанных спустя три века после войны Гэнпэй, из «Ходзёки», или «Записок из кельи», стихотворного дневника, датируемого несколькими десятилетиями позже, а также из «Зерцала Востока», официальной летописи, составленной примерно через сотню лет после становления первого сёгуната.
Тем читателям, которым захочется побольше узнать о неповторимом и чарующем мире культуры периода Хэйан, я могу рекомендовать книгу «Мир блистательного принца» Лйвена Морриса, а также классическую литературу тех времен: «Повесть о принце Гэндзи» Мурасаки Сикибу, «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон, «Повесть о расцвете», или «Эйга-моногатари», и, разумеется, саму «Повесть о доме Тайра».
Кара Дэлки
Пролог
Голос колокола в обители ГионЗвучит непрочностью всех человеческих деяний.Краса цветков на дереве сяраЯвляет лишь закон: «живущее — погибнет».Гордые недолговечны:Они подобны сновидению весенней ночью.Могучие в конце концов погибнут:Они подобны лишь пылинке пред ликом ветра[2].
Так начинается знаменитая Хэйкэ[3]-моногатари, излюбленная слепыми сказителями, что читают ее, ударяя по струнам лютни бива. Так пел-приговаривал монах Хоити, сам того не ведая, призракам Тайра из Исэ, за что поплатился ушами[4].
Велик был расцвет дома Тайра, и столь же велико — его падение, сродни падению скалы с отвесной кручи в море. Вместе с Тайра рухнула мечта государства Хэйан, мира обитателей «Заоблачных высей»[5], жизнь которых текла среди музыки и поэзии, танцев и тонко надушенных одежд, до последней мелочи подобранных к сезону. Это царство изящества и покоя было сметено беспощадной рукой воина, что следовал пути меча и лука, а не кисти и стиха.
Многое о войне Гэнпэй забылось с течением времени, но легенды остались. Что, если правдива каждая? Как знать. Может быть, в мире великого Будды все сказания суть тени прошлого?
Свиток первый
Начала
Белая рыба
Кто скажет, как зреют войны? Бывает, вражда, точно слабый росток, пробивается сквозь многие поколения — и вот, в одночасье, раздается звон тетивы и булата. Или же война лишь продолжает череду прежних побоищ, как бусины четок следуют одна за другой по шелковому шнурку. Порой развязка наступает с неизбежностью осеннего дождя, а иногда ее вовсе не видно на горизонте, пока один шаг, одна малая перемена не вызывают того, что прежде казалось немыслимым. Война Гэнпэй могла бы послужить примером всего вышесказанного.
Начнем же с одного стылого весеннего утра. Шел четырнадцатый год царствования императора Сутоку и второй — эпохи Хогэн.
Тайра Киёмори[6], коренастый молодец девятнадцати лет, стоял на носу ладьи, рассекавшей волны Внутреннего моря Сэто. Одни легенды гласили, что в тот день он отправился на богомолье к святилищам почитаемого острова Миядзима, а другие — будто он и его люди обходили дозором берега края Аки, выискивая пиратов. Впрочем, одно не исключало другого.
Испокон веков Тайра были превосходными мореплавателями и мастерами морских сражений. Под предводительством Тадамори, отца Киёмори, дом Тайра снискал еще большую славу, истребляя пиратов, то и дело совершавших набеги на местных рыбаков и торговцев. Такого успеха добились Тайра на этом поприще, что милости, жалованные Сиракавой и прочими императорами: Хорикавой, Тобой и Сутоку, — изливались на них нескончаемым дождем. Уже в двенадцать лет Киёмори удостоился звания младшего начальника дворцовой стражи, а в возрасте восемнадцати его возвели в четвертый придворный ранг, приравняв к государевым вельможам.
Утро, когда Киёмори с дружиной подплывал к Миядзиме, выдалось безветренным. Паруса обвисли, и гребцам пришлось налечь на весла, чтобы вести ладью по водной глади. Вокруг не было ни суденышка — даже рыбацкие лодки, которых всегда полным-полно в этих водах, куда-то исчезли. На душе у Киёмори сделалось неспокойно. Может, рыбаков отпугнули слухи о новых пиратах?
