— Да-да, конечно, — вздохнул Ёситомо. — Однако столь наблюдательный молодой человек не мог не услышать… то есть заметить, кое-каких… странностей.
Слуга опять огляделся и придвинулся к собеседнику так близко, насколько позволяла почтительность.
— Раз уж вы спрашиваете… Думаю, вас, человека храброго, не смутят жуткие новости, что я собираюсь поведать. Слыхали ль вы о колоссе с Хигаси-горы?
Ёситомо нахмурился:
— О статуе воина, захороненной там, когда император Кам-му основал Хэйан-Кё?
— Той самой. Ваши познания глубоки, господин. Так вот, до меня дошел слух, будто насыпь над местом ее погребения начала трястись. Говорят, это предвещает опасность.
Ёситомо не сдержал улыбки.
— В наших землях, дружище, земля часто трясется. Так уж повелось.
— Да, но на востоке еще появилась комета. А это всегда дурной знак.
— Несчастья творятся то и дело, и всегда находятся дурные предвестья, с которыми их можно увязать. Впрочем, я несведущ в небесных знамениях.
— Зато все чиновники из Ведомства инь-ян нынче вьются вокруг государя точно рой диких пчел и жужжат о грядущих напастях. Так я слышал.
— Уверен, его величество это очень утешило.
— А еще говорят, — голос слуги упал до еле слышного шепота, — что Син-ин сговорился с… нечистой силой.
— Нечистой силой?
— Ну, знаете — с демонами, колдунами, темными монахами. Говорят, он сотворил злобного демона в человечьем обличье, воина исполинской силы, который будто бы носит лук толщиной в руку и может одной стрелой пронизать семь нагрудных щитов. Зовут этого гиганта… Тамэтомо!
Полководец едва не поперхнулся. Откашлявшись, он утер рот рукавом.
— Вот как?
— Я вижу, вы тоже наслышаны об этом демоне, господин.
— Да, наслышан.
На самом деле Тамэтомо был его сводным братом. Ёситомо ни разу не видел его: мальчиком отослали из отчего дома за дикий нрав и необузданность. Много легенд было сложено о том, что случилось с ним после. То, что Тамэтомо заслужил прозвание демона, нисколько не удивляло, однако их союз с Син-ином отнюдь не внушал радости. Одной напастью становилось больше.
Ёситомо услышал за ставнями голоса и шаги — в комнату кто-то вошел. Слуга поклонился и поспешил удалиться.
— Мне пора, господин. Надеюсь, я был вам полезен.
— Спасибо, — пробормотал Ёситомо ему вослед. В этот миг одна из перегородок-сёдзи скользнула в сторону и в дверях возник бритоголовый человек, одетый в черное. Повернувшись, он опустился на колени, коснулся лбом порога, чествуя тех, кто оставался в комнате, и лишь затем встал и подошел к полководцу. Глубоко посаженные глаза придворного монаха светились умом, если не сказать — хитроумием. Он поприветствовал Ёситомо легким поклоном сообразно своему второму рангу.
— Мы рады вам, полководец Ёситомо. Государь с нетерпением ожидает вашего совета. Я, младший советник Синдзэй, передам императору все вами сказанное и буду доносить вам его слова.
Ёситомо, в свою очередь, поклонился:
— Благодарю. Для меня высокая честь служить государю.
— Рад это слышать, хотя, должен сказать, обстоятельства складываются не лучшим образом.
— Пожалуй, господин.
— Нам известно, что ваш отец и братья выступают на стороне Син-ина, и лишь один вы отозвались на призыв законного императора.
Ёситомо понурил голову от стыда:
— Владыка хорошо осведомлен.
— Ваша преданность не может не радовать, однако мы в некотором замешательстве. Надеюсь, вы простите нам вопрос… почему?
— Меня с детства учили, — отвечал Ёситомо, — что Минамото не служат двум господам. Я всегда верил, что наш долг — защищать государев трон. Я не могу говорить от лица братьев или отца, так как не знаю причин, по которым они избрали сторону мятежников.
— Возможно, — промолвил Синдзэй, — они сочли несправедливым смещение Син-ина в пользу Коноэ или то, что его сыну, Сигэхито, не дали возможности вступить на трон.
«Уж не подвох ли?» — задумался Ёситомо, а вслух сказал:
— Говорят, недостойному боги не позволят занять престол.
— Слова царедворца. Видите ли, прежде всего нам понадобятся ваши сведения о стратегиях Минамото. Сочтете ли вы это предательством своего рода?
У Ёситомо дернулась щека. «Только бы Синдзэй не заметил…»
