После взорванной комнаты и до самого спуска в подвал, по уверениям Светы, не осталось ни одного живого врага. Но, несмотря на это, был шанс напороться на дружественный огонь. И это едва не случилось, когда князь выглянул из-за очередного поворота. Мимо стремительно пролетел рой пуль, которые выбили бетонную крошку из стены дальше по коридору.
— Эй, стрелки, мать вашу! Осторожнее!
В ответ послышалась пламенная речь на венгерском. Первая, самая длинная часть монолога имела утвердительно-посылательный оттенок, и лишь последние несколько слов явно несли в себе вопрос.
— У вас кто-нибудь говорит по-русски?! — крикнул Андрей, только сейчас понимая, как им повезло в случае с Назаром и как плохо, что сейчас рядом нет такого человека.
К счастью, минут через пять эта проблема разрешилась, и послышался женский голос, говоривший с сильным акцентом:
— Что вам нужно?!
— Это вам нужно. Мы вообще-то пришли помочь! Сейчас мои люди разгоняют ушастых наверху. Но если вы против, то мы можем уйти, и через пять минут здесь снова будут маги. Так что, уходить — или вы дадите нам возможность поговорить с Командором?
Некоторое время венгры думали и совещались, а затем опять прозвучал женский голос:
— Хорошо, только идите без оружия.
— Мадам, вы, кажется, меня не поняли! Сейчас я обижусь и уйду отсюда…
Ехидный монолог Андрея прервала легшая на плечо рука:
— Я пойду, или эти переговоры затянутся до утра, — сказал Сашат, уже вытаскивая из ножен свои клинки.
— Ты себя в зеркало видел? Да они тебя пристрелят просто от страха.
— А так? — ехидно улыбнулся егерь, проведя ладонями сначала по стене, а затем по лицу.
— Ну или так, — вынужден был согласиться князь, увидев, как своеобразный грим закрашивает пятна и татуировки, превращая Сашата в обычного, хоть и перепачканного пылью человека.
— Я выхожу! Не стреляйте! — крикнул в коридор егерь и медленно вышел из-за угла с поднятыми руками.
Через несколько минут от входа в бункер уже раздавалось какое-то бормотание и шорох, затем послышался голос егеря:
— Все! Можно выходить.
Андрей пошел вперед, придерживая автомат так, чтобы не вызвать моментальной агрессии, но все же суметь оперативно открыть огонь. Открывшаяся картина была из разряда трагикомических. Сашат сидел на входившей в состав самодельной баррикады тумбочке и держал в руках пулемет Калашникова. Ствол пулемета был направлен на группу из восьми сердитых людей, стоявших в небольшом тамбуре с открытой дверью бункера. Размер тамбура позволял удерживать пленников подальше от двери.
Защита бункера была организована из рук вон плохо. Видно, Батя не рассчитывал отходить так далеко. Да и вообще на него это непохоже. Андрея кольнуло нехорошее предчувствие.
Рядом с егерем на баррикаде лежала девушка лет семнадцати с аппаратом искусственного кровообращения на груди. От аппарата к пулемету шла все та же жуткая система антимагической защиты.
Первым делом Андрей перебрался через завал и пощупал шею у девушки-аданаила.
— Света, посмотри, — позвал шаманку Убивец, убедившись, что пульс ровный и девушка просто без сознания. Затем он обратился к Сашату: — Ты что творишь?
— Они меня хотели связать.
Ответ был убедительным, и князь повернулся к «группе венгерских товарищей»:
— Ну и как это понимать? Кто старший?
Вперед порывисто шагнула средних лет женщина в натовском камуфляже, увешанная чрезмерным количеством ножен. Ее клинки, как и оружие всей группы, включая арбалеты, лежали на земле.
— Я, — зло процедила женщина. — Мы не будем вам подчиняться.
«Ох как все плохо», — подумал Андрей, наблюдая нездоровый блеск в ее глазах.
— А где Командор? Вы тут что, переворот надумали устроить?
— Командор ранен. Доктор Штольц говорит, что он не доживет до утра, — ответила незнакомка, вдруг растеряв весь боевой пыл. В конце речи ее голос даже дрогнул.
«Ага, вот оно что. Ну тогда все не безнадежно».
— Мадам, если бы не все эти венгерские хороводы, мой человек уже пять минут как занимался бы спасением здоровья вашего горячо любимого Командора, — глядя в глаза женщине, сказал Андрей, а затем обратился к своей команде: — Так, здесь остается Скорп и вся эта венгерская делегация. А мы с мадам идем смотреть раненого.
