— Больше всего на свете я хотел бы вернуть свою малышку, — произнес Мао, — но ее больше нет.
Авасарала кивнула.
— Ладно, — сказала она.
— Что-то еще?
Опять фальшивый гнев. Она задумчиво провела языком по зубам. Что-то еще тут есть, что-то скрывается. По виду Мао не угадаешь.
— Вам известно о Ганимеде?
— Там начались бои, — ответил он.
— Возможно, это не все, — возразила она. — То, что убило вашу дочь, еще на свободе. Оно появлялось на Ганимеде. Я намерена узнать, каким образом и зачем.
— Я сделаю все возможное, — упавшим голосом пробормотал Мао.
— Начните вот с чего: что вы не договорили на расследовании? Не упомянули кого-то из деловых партнеров? Скрыли программу поддержки или вспомогательное подразделение сотрудников? Мне нет дела, нарушили вы закон или нет. Я добьюсь для вас амнистии практически в любом случае, но услышать должна сейчас же. Не откладывая.
— Амнистия? — повторил он, словно услышал шутку.
— Если расскажете сейчас — да.
— Будь у меня что-то, я бы сказал, — ответил он, — но я ничего больше не знаю.
— Ну что ж. Простите, что отняла у вас время. И… что разбередила открытую рану. Я потеряла сына. Чаранпалу было пятнадцать. Несчастный случай на лыжах.
— Сочувствую, — проговорил Мао.
— Если что-то узнаете, сообщите мне, — попросила она.
— Непременно.
Он встал. Авасарала задержала его почти в дверях, снова заговорив:
— Жюль?
Он обернулся через плечо, застыл, как на стоп-кадре.
— Если обнаружится, что вы что-то знали, а мне не сказали, я очень рассержусь, — проговорила она. — А я не из тех, кого стоит злить.
— Если я не знал этого раньше, теперь знаю. — Прощальная реплика Мао оказалась не хуже любой другой. Дверь за ним закрылась. Авасарала вздохнула и откинулась в кресле. Повернулась к Будде.
— Не слишком ты мне помог, толстяк, — пробормотала она. Статуя, как и следовало ожидать, не ответила. Приглушив лампы, Авасарала впустила в комнату серый грозовой свет. Что-то ее беспокоило.
Возможно, Мао просто проявил сдержанность опытного переговорщика, но она чувствовала, что ее отсекли от цепочки. Исключили из дела. Это тоже было любопытно. Авасарала задумалась, не попытается ли он вести дело через ее голову. Может, стоит предупредить Эрринрайта, чтоб ждал возмущенного звонка?
Она колебалась. Трудно поверить, чтобы там, на Венере, сохранилось нечто человеческое. Протомолекула, согласно общему мнению, предназначалась для внедрения в примитивные формы жизни и превращения их в нечто иное. Но если… Если человеческий мозг оказался слишком сложен, чтобы полностью подчиниться контролю, и девушка в некотором смысле пережила падение, если ей захотелось связаться с папочкой…
Авасарала дотянулась до ручного терминала и вызвала на связь Сорена.
— Мэм?
— Когда я говорю: «Не спешите», это не значит, что у вас выходной. Где мой чай?
— Иду, мэм. Меня отвлекли. Принесу рапорт, вам будет интересно.
— Остывший чай меня не интересует, — буркнула она и отключилась.
Установить за Мао серьезное наблюдение, вероятно, не получится. У торгового дома «Мао-Квиковски» собственные средства связи, собственные шифровальные схемы — соперничающие с ним предприятия вооружены не хуже ООН и не меньше стремятся раздобыть секреты фирмы. Но сигнал от Венеры к «Маоквик» можно поймать и другими способами. Как и любые сообщения, направленные из колодца в колодец.[10]
Сорен принес на подносе чугунный чайничек и керамическую чашку без ручки. Он ничего не сказал по поводу затемнения в комнате, а просто осторожно прошел к столу, опустил поднос, налил в темную чашку еще исходящий паром чай и поставил рядом с чайником свой ручной терминал.
— А копию переслать нельзя было? — спросила Авасарала.
— Так эффектнее, мэм, — объяснил Сорен. — Умение себя подать — это всё.
Она фыркнула и назло ему сперва взяла чашку, подула на темную жидкость и только потом взглянула на терминал. Метка в правом нижнем углу показывала, что передача послана с Ганимеда несколько часов назад, и давала код приложенного доклада. В кадре был мужчина с крепкими костями землянина и нечесаными темными волосами. В его красоте было что-то мальчишеское. Авасарала отхлебнула чай и нахмурилась.
