Я задрав голову посмотрел на нее. Баба Тася не отрывала взгляд от кораблей.
– Скоро… – повторила она. Одинокая слеза выкатилась из уголка глаза. Баба Тася вытерла ее кончиком платка.
– Ну иди мыть руки и за стол – сказала она и погладила меня по голове – Я борщ сварила. Любишь борщ-то?.
– Люблю – ответил я.
… Вечером я взахлеб рассказывал родителям о кораблях. Залез к отцу на колени и говорил, поглядывая то на него, то на маму. У меня была тайная надежда, что они что-нибудь сделают, я не знал что – может купят – но корабли станут моими. Я описывал их снова и снова… Мама отослала меня спать, я услышал как она говорила отцу.
– Слава богу, что этот Коля в армии. Мне женщины говорили, что от него здесь прямо стонали все – такой хулиган был. Даже милиция сделать ничего не могла. А однажды, мне соседка рассказывала, этот Коля … – тут мама таинственно понизила голос. До меня доносилось лишь неразборчивое бубнение. Сколько я ни прислушивался, так ничего и не разобрал. В конце-концов, незаметно для себя я уснул. Приснилось мне море, в первый раз в жизни. Мне снилось, что море затопило наш двор. Я стою на балконе, вода плещется у моих ног. А прямо через двор, вереницей, один за другим, плывут корабли, парусники и современные. Я прыгаю, кричу, машу им рукой. Я тоже хочу с ними. Но корабли не останавливаются, проходят мимо и исчезают в дали. Я остаюсь один.
– Что ты сидишь дома? – спросила мама – иди погуляй.
– Мне одному скучно, – ответил я.
– Так подружись с кем-нибудь! – сказала мама. – Вон ребятишки во дворе играют. Иди к ним.
И мама вытолкнула меня за дверь. Я съехал по перилам вниз выбежал из подъезда и остановился. Легко сказать – подружись, а как? Я подошел к лавочке, сел и стал ковырять носком сандалии землю. Уже неделю я жил в новом доме, а друзей у меня не было.
Пацаны в песочнице о чем-то спорили. До меня долетали их крики и смех. Я тоскливо вздохнул.
Толстый щекастый пацан вылез из песочницы и пошел в мою сторону. Я с надеждой наблюдал за ним. Пацан встал передо мной.
– Ты чего здесь сидишь? – вызывающе спросил он. Я сразу ощетинился.
– Хочу и сижу.
– Это не твой двор! Иди от сюда!
– А вот и мой! – обиженно возразил я. – Я здесь живу! – и показал на свой подъезд.
– – Нет не твой! – нагло заявил пацан – катись от сюда а то получишь! Я вскочил и сжал кулаки.
– Сам катись!
– Ах, так! – и пацан обеими руками толкнул меня в грудь. Я чуть не упал, и весь дрожа от незаслуженной обиды пнул его ногой в пах. Толстяк схватился за ушибленное место и мешком повалился на землю. Двор огласил его громкий рев. Я испуганно уставился на него. Вокруг стали собираться взрослые. Пацан заревел еще громче.
– Что случилось? Кто его? – посыпались вопросы. Пацана стали поднимать с земли. Я бочком-бочком протиснулся из толпы и бросился домой.
– Ну, что, подружился? – спросила мама, выглянув из кухни.
– Ага – ответил я.
– Вот, молодец, – сказала мама и снова загремела посудой.
– Вечером к нам домой пришла мать толстяка. Это была тоже толстая, неопрятная женщина с визгливым голосом. Она долго расписывала увечие сына, а мама растерянно извинялась. Наконец она убралась.
– Мама зашла в мою комнату. Я сидел на полу.
– Мама опустилась на корточки и притянула меня к себе. Я ждал, что меня будут ругать, но мама лишь укоризненно произнесла:
– Ну что же ты, Вадик?
– Он первый начал! – выкрикнул я. – Я не виноват! Он первый!
– Все равно – не согласилась мама – Зачем же сразу драться? Ведь можно поговорить. Ты же мог его поколечить. Я сидел набычившись и упрямо молчал. Я не считал себя виноватым.
– Ох Вадик, Вадик – вздохнула мама и погладила меня по голове.
На следующий день я снова вышел во двор. Мне было страшно. Очень страшно. И я злился на себя за этот страх. Злость придала мне смелости. На земле я подобрал толстую палку и пошел прямо к пацанам. Завидев меня они прекратили игру. Я подошел к песочнице и остановился. Несколько минут мы внимательно смотрели друг на друга.
– Ты теперь здесь будешь жить? – неожиданно дружелюбно спросил один из них.
– Здесь – ответил я.
– А как тебя зовут?
– Вадик.
– Здорово ты Чибу вчера пнул – сказа пацан.
