– Так ты разгадала меня, дитя? – воскликнул Бофор и протянул ей руку.
– Да.
– Но каким образом истина могла проникнуть в твою душу?
– Однажды вы ехали через рыночную площадь. Вы были верхом, окруженный блистательной свитой, вы были прекрасны, как король. Мать моя всегда толкует о вас с восторгом, а тут она точно с ума сошла от радости, так же как и все окружающие. Вдруг она сказала мне, указывая на вас: «Смотри-ка, Маргарита, вот какого мужа я желала бы для тебя».
Бофор улыбнулся.
– Бедная моя матушка! Она такая восторженная и в то время считала, что мой кузен Ренэ недостоин быть мужем ее дочери.
– Вы прекрасны, вы необыкновенная красавица, – сказал Бофор, рассматривая ее.
– А теперь, – продолжила она, выслушав его, – теперь Ренэ презирает меня.
– Нет, я этому не верю и не хочу верить. Увидев меня, он не мог сдержать своего гнева, и я угадал, что он вас любит.
– Любит он меня или нет, какое мне до этого дело! – воскликнула Маргарита в каком-то исступлении.
Но тотчас же успокоившись, она прикрыла руки и грудь одеялом, незаметно соскользнувшим с нее.
– Я забыла! – сказала она вдруг.
– Что такое?
– Когда меня схватили эти злодеи, в это время я несла к вам записку герцогини Лонгвилль.
– Записку!
– Этой записки я не нахожу у себя, вероятно, она попала в руки того злодея!..
– Вот это, может быть, разъяснит тайну. Знаете ли вы, что было в записке?
– Нет.
– Я сам это узнаю. Не расскажете ли вы мне, что там происходило?
– Меня отнесли в гостиницу «Красная Роза». Была минута, я надеялась, что меня избавит всадник, который дрался как лев, защищая меня, когда я позвала его на помощь.
– Мне говорили. Я похлопочу о нем.
– Его зовут Жан д’Эр.
– Он из Лотарингии – отыскать несложно. Потом?
– Я оставалась одна, привязанная к креслу. Слабый свет освещал комнату. Вдруг вошел человек. Он был одет точно как вы; волосы у него такие же белокурые и в локонах, как и ваши. Таких я никогда не видела и потому подумала, что…
– Но вы могли видеть его лицо?
– Он не дал мне времени рассмотреть его; вошел, закрывшись плащом, и погасил свечи.
– Злодей!
– Не могу описать, какое чувство негодования, стыда, ярости я испытывала. Я плакала, умоляла, кричала – ничто не смогло вызвать жалость этого злодея! В это время развязался платок, привязывавший меня к креслу, и я стала защищаться. Я била его по лицу – когда рассвело, я увидела кровь на своих ногтях. Только тогда я вспомнила, что вцепилась в его шею ногтями.
Маргарита с трудом приподнялась, из последнего чувства сомнения взглянула на шею Бофора; но его шея была бела и чиста, как у лучшей античной статуи, и не имела ни малейшего признака вчерашней борьбы.
– Я отомщу за вас, – пообещал герцог, вставая.
– Да, отомстите за меня и главное – простите меня.
– Простить вас? Но за что же?
– За то, что я осмелилась…
– Вы ангел Божий, и я буду любить вас, как родную сестру.
– О! Благодарю!
– Ну, а теперь не скажете ли вы мне ваше имя?
– Маргарита, – отвечала она слабым голосом и не спуская с него глаз.
– Прощайте, Маргарита или, вернее, до свидания, Маргарита. Я еще приду к вам, – сказал он своим звучным и мягким голосом.
Герцог вышел, из другой комнаты послал ей еще привет рукой.
Когда он удалился, Маргарита вздохнула свободнее, но вдруг всем телом задрожала: из-за полога над ее кроватью вышел человек, и его бледное лицо, сжатые зубы, мрачная решимость, сверкавшая в его глазах, перепугали до смерти молодую девушку.
– Ренэ! – воскликнула она.
– Да, Ренэ… Ренэ все слышал, – сказал он глухо.
– Ах! – воскликнула она, закрыв лицо руками.
– Этот человек чудовище лжи и коварства! У него есть тайна – я открою ее, и тогда горе ему, горе!
– Ренэ! Ты ошибаешься!
– Нет, справедлив он или нет, все равно – мне нужна кровь его, вся кровь его!
– О Боже! Ты пугаешь меня! Ты ненавидишь герцога?
– Да, ненавижу! Во мне есть силы и решимость, чтобы погубить его!
– Но за что же, Боже мой?
– За что?… – сказал Ренэ со злобным смехом. – И ты спрашиваешь за что?… За то, Маргарита, что ты любишь его…
