Впрочем, под ногами Боб не мешался, висел себе тихо за спиной, изредка бубнил в микрофон.
— Сто двадцать секунд до зажигания. Ориентация в норме, параметры траектории расчетные, реактор заглушён. Телеметрия поступает штатно, все индикаторы зеленые. — Как будто все, кому это интересно, не видят этого и так.
Собственно, и присутствие Настасьи тоже не особо требовалось — орбитальное движение неторопливо, несмотря на скорости порядка километров в секунду. Это не посадка, когда, случись что, трехсекундная задержка сигнала станет непозволительной роскошью. Впрочем, на случай проблем именно при посадке внизу есть Серега с прямым каналом дистанционного управления, ну и на совсем уж пиковый расклад — она. Хотя чем она сможет помочь, если у Сергея отрежет линк, она не могла себе представить. Она довольно четко работает на орбите, отлично работает, если уж не прибедняться и отбросить ложную скромность. Но в посадочных операциях ей до прирожденного вертолетчика, как до Земли пешком. Впрочем, излишняя паранойя в космосе еще никого не убила. Так что бормотание Кэбота, лично удостоверяющего поступающие с «Фрегата» данные, Настю не особо напрягало.
— Шестьдесят секунд до зажигания, телеметрия в норме. Ожидаемый импульс восемьсот двадцать метров в секунду, длительность работы двигателя — шестьсот сорок две секунды. До зажигания тридцать. — Посекундного отсчета она вести не собиралась за совсем уж полной бессмысленностью. Все равно информация доходит до Земли секунды полторы, так к чему превышающая такую задержку точность? В институте за такое надругательство над данными без разговоров резали балл.
— Десять секунд. — Ну так и быть. Потешим паранойю придурков на Земле. — Пять… Есть включение! — Кэбот бухтел в микрофон с какой-то даже торжественностью. — Пятнадцать секунд работы двигателя. Телеметрия в норме. Ориентация устойчивая.
Все десять минут, пока вылизанный за четверть века движок «Фрегата» меланхолично выплевывал содержимое баков в пространство, их с Кэботом дуэт занимался такой вот психотерапией. Отсечка произошла на секунду позднее ожидаемого, она даже насторожиться не успела, но параметры траектории, по данным контроля, сошлись в ноль. Навесные баки отстрелились согласно циклограмме, да и экспресс-тест прошел «без огонька», что также не могло не радовать.
— Ну, теперь-то твоя душенька довольна? — и, увидев непонимающий взгляд напарничка, пояснила: — Это из сказки. Про очень вредную старуху. Такую же вредную, как я.
— Настя, я не… — сигнал вызова не дал Кэботу оправдаться, да ей его оправдания и не требовались. Он слушал с нарастающим раздражением, закончив, однако, безукоризненно вежливым «Йес, сэр». Заткнул гарнитуру под резинку и отвел глаза.
— Значит, недовольна. — Идиоты. Они там, на Земле, идиоты. Гравитация дурно влияет на мозг.
— Настя, извини — эти узкожопые там, внизу, требуют, чтобы я дважды в сутки контролировал орбиту реактора.
— Понятненько. Опасаются, что я рассержусь и таки екну этой болванкой им по башке? Предварительно раскочегарив ее по полной? Да я, блин, даже траекторию с должной точностью рассчитать не смогу.
— Зачем ты мне-то это говоришь? — Кэботу было неловко, и, как часто бывает; неловкость вылилась в агрессию. — Меня-то ты зачем за такого идиота держишь? У вас такая репутация — вот и терпите.
— У нас репутация?! — Ну вот здрассьте. Скандал. — Боб. Мне бы не хотелось вдаваться в перемывание костей нашим — обеим— странам… И я обещала тебе не касаться личной репутации вашего глубокоуважаемого президента. Поэтому, как командир станции, официально заявляю. Снятие паранойи вашего руководства по поводу нашей репутации получает приоритет «Альфа». Вы, мистер Кэбот, имеете право будить меня в любое время и отвлекать меня от любых дел, не влияющих прямо и непосредственно на безопасность «Селены» и обоих находящихся на Луне экипажей с целью доступа к данным о состоянии «Топаза». Вплоть до посадки реактора я готова спать урывками. Репутация прежде всего.
— В этом нет необходимости, мэм. Мне не приказано проверять состояние потенциально опасного космического аппарата чаще двух раз в сутки. Так что двух сеансов — в девять тридцать и в двадцать один тридцать по часам станции, во время совместного бодрствования, — я полагаю, будет достаточно.
