В год от Рождества Христова 2005-й Соединенные Штаты Америки совершили роковую ошибку. В ходе очередного внутреннего кризиса в пост-мобутовском Заире ЮАР захватила обширный и богатый полезными ископаемыми район в провинции Шаба. Связанные обязательствами полузабытых договоров, абсолютно не ориентирующиеся в тонкостях обстановки на местах и охваченные стремлением рассеять зародившиеся в мире сомнения относительно нашей роли сверхдержавы, мы высадили в Киншасе Восемнадцатый воздушно-десантный корпус. Операция проходила медленно и с многочисленными срывами. В период эйфории разоружения девяностых годов, когда сухопутные войска стали считаться анахронизмом и нелепостью, армия оказалась обескровленной. Однако мы все еще верили в свои силы.
Восемнадцатый воздушно-десантный корпус высадился на смертельно больном континенте.
Богатые державы всего мира давно махнули рукой на большинство африканских стран. Неспособная прокормить свое население, неспособная платить по счетам и раздражающая всех неумением хоть как-то управлять сама собой, Африка не могла предложить ничего, кроме все еще открываемых то тут, то там месторождений и редеющих стад диких животных, которые постепенно становились в глазах цивилизованного мира более ценными, чем миллионы обездоленных африканцев. Континент умирал. Сперва пандемия СПИДа убила всю прелесть сафари с фотоаппаратом в руках, затем в самом начале нового столетия еще одна беда выросла из зарослей буша.
Но подобные соображения не остановили американцев. Мы убедили себя, что доносившиеся до нас слегка фальшивые звуки – не что иное, как зов долга, и отправили на этот зов лучшее из того, что имели. Пыхтя и отдуваясь от усталости, наши воины подняли флаг США в самом сердце страны, для которой они были плохо экипированы, плохо подготовлены и о которой они пребывали в счастливом неведении.
Но все это вроде бы не имело значения. Американцы все-таки высадились, да и сама операция казалась не более чем пустой формальностью для тех людей, которые принимали решения.
Никто всерьез не верил, что южноафриканцы станут драться.
К аэродрому подлетаешь над ковром колышущихся трав. От грохота и бегущей по земле тени железных птиц животные сперва обращаются в бегство, а потом долго глядят ей вслед.
В летном комбинезоне и шлеме невыносимо жарко, и воды уже не хватает, но все же патрулирование вносит хоть какое-то разнообразие в монотонность лагерной жизни. Вы проноситесь над светло-коричневым морем травы, едва не цепляясь за корявые ветки кустарника, и голос далекого авиадиспетчера усыпляюще гудит в наушниках. Потом рельеф местности начинает меняться. Но только чуть-чуть. Терриконы у шахт виднеются издалека, и нет необходимости следить за показаниями приборов.
Ему хотелось летать. Ему всегда хотелось летать. Разве осталось еще какое-нибудь достойное занятие в нашей однообразной жизни? Но теперь, когда уже видна база эскадрильи, сидящий в пилоте прагматик торопится поскорее оказаться на твердой земле.
Заходя на посадку, он облетает самую высокую пирамиду из пустой породы, и металлические крыши добывающего комплекса вспыхивают в лучах высокого солнца Южного Заира.
Провинция Шаба, иначе – Катанга. Бормоча себе под нос ругательства, он слегка отворачивается. Теперь, когда солнце больше не слепит глаза, он видит россыпь военных палаток и идеально ровные ряды вертолетов, отдыхающих в пятнистой тени маскировочных сеток. Красно-белый флаг воздушно-десантных войск ожил на единственном двухэтажном здании, и пыль, вздымаясь, тянется к его машине. Солдат с непокрытой головой в авиаторских очках и закрывающем рот и нос коричневом хлопчатобумажном платке поднимает руки. Иди к папочке.
Африка исчезает в буром урагане.
Вот он и дома. Разминая затекшие в полете ноги, он смотрел на знакомый аэродромный пейзаж, одинаковый в любом уголке земного шара: заправщики, линии разметки, предупреждающие знаки, переносные сигнальные фонари, ветряные «сачки», палатки медиков с закатанными вверх пологами и аккуратными рядами коек, а на них – тщательно свернутые или сложенные спальные мешки, солдаты в футболках и с именными медальонами, похожими на дешевые украшения. Разорванные коричневые картонки из-под сухих пайков. Техасская жара. И никакой войны.
