Незнакомец продолжал:
— Мне доподлинно известно, что доска вот-вот обломится, и, как не пг'иског'бно, вам суждено погибнуть. Внизу множество остг'ых обломков бетона, тог'чащая в г'азные стог'оны аг'матуг'а. Пг'актически, шансов нет. Но что я имею вам сказать? Вег'нее, пг'едложить. Альтег'нативу. Я пг'едставляю некие силы, котог'ые могут испг'авить данное положение. Пг'инципиально вы согласны?
Ошарашенный, я только пьяно кивнул, на что доска отозвалась новым треском.
— Осталась небольшая фог'мальность. Как Ви знаете, ни что не делается бесплатно. Задаг'ма даже пг'ыщик на попе не вскочит, — мой визави препротивнейше захихикал. — Тем более вам будет не только спасена Ваша дг'агоценнейшая жизнь, но в этом миг'е Ви будете иметь все что пожелаете: богатство, власть, женщин. Надеюсь, Ви уже догадались, что за силы я здесь пг'едставляю. И, значит, понимаете какова цена Вашего спасения и дальнейших жизненных благ. Ви знаете что пг'идется отдать за это?
Сначала я подумал, что неожиданный собеседник сразу начнет предпринимать какие-либо действия для моего спасения, но, видно, мужик здорово перебрал и продолжал свою витиеватую речь, из которой, кстати, я ни хрена почти не понимал. Когда же он начал обещать много бабок и телок, а потом еще интересоваться моей сообразительностью, я понял, что «спасение утопающих…» (ну, вы помните).
И в тот момент, когда этот проклятый алкаш задал свой последний вопрос насчет цены за мое спасение, я встал в полный рост. Доска радостно крякнула, и я почувствовал, как опора под ногами начинает исчезать.
Вообще-то, я жуткий матершинник (конечно, не в присутствии дам). И в тех случаях, когда порядочные люди «ойкают» (споткнуться, уколоться, поскользнуться и т. п.), я, обычно, «блякаю». Но на сей раз ругательство получилось до обидного приличным. В тот момент, когда из одной доски получилось две, я смог лишь скороговоркой пробормотать:
— Твою-душу-бога-мать!
Последнее, что я услышал, уже падая вниз, было удивленное и обиженное:
— Как это — мою? Почему мою? Твою…
* * *
Я проснулся или очнулся (как вам будет угодно). Открыл глаза. Небо. Оказалось, что лежу в густой, необычно мягкой и высокой траве.
Напряг способные соображать извилины (а таковых было немного), пытаясь вспомнить, как я сюда попал. Всплыла пьянка с коллегами, затем…
Я вспомнил все. В груди похолодело. Резко вскочил на ноги. И обалдел. Я находился на поляне диковинного леса. Многовековые деревья в несколько обхватов обступали поляну со всех сторон. Макушки растительных исполинов терялись высоко в небесах. Ничего подобного не только в окрестностях города, но и во всей области точно не было.
А, вдруг, рухнув в подвал, я разбился насмерть и теперь…
— Эй! Ты кто?
Я резко обернулся на окрик. По едва заметной тропинке, метрах в десяти от меня, из леса выходил… медведь. Огромный, около двух с половиной метров, он шел на задних лапах, а в передних… В одной он держал закинутое на плечо удилище, а в другой — ведерко, из которого торчал рыбий хвост.
Тут я опять прилег отдохнуть. Вернее, грохнулся в обморок.
Очнулся я от холодной воды, которая лилась мне на лицо. Жутко пахло рыбой. Открыв глаза, я увидел источник этой воды: склонившись, медведь лил на меня из своего ведерка. Заметив, что я пришел в себя, он улыбнулся.
— Чо упал-то? Тут прохладно, перегреться не мог. Мож от голода, али отравил кто?
Я решил, что снова хлопаться в обморок будет неоригинально и только сильно ущипнул себя. Больно. Значит, не сплю и не мертвый. А это уже хорошо.
А с остальным разберемся потом, когда выяснится где я, как сюда попал и что это за медведь такой.
А подивиться было чему. Во-первых, на карнавальный костюм не похоже. Слишком все натуральное: и глаза, и язык, и прочие мелкие детали. Во-вторых, окрас. Бывают медведи бурые, белые, черные. А этот был серым. Может быть и есть такая порода, но, по крайней мере, мне о ней ничего не известно.
— Ну, чо лежишь? Вставай, пошли.
— Куда?
— Ко мне, ща ушицы забабахаем. Небось, голодный? Али ты сразу в Город?
— А какой здесь город?
— Как это какой?
— Как называется?
— Гм… Город — он и есть Город. Так и называется. Ладно, пошли, а то рыба испортится. Я на тебя почти всю воду вылил.
