— Ей же богу, до Покрова не выдержу!
— Чего это вы, теточка, так?!
— Ой, Михайлович, не выдержу! Байстря зарежет!
— Чье?!
— Наше с дочкою!
— Так чье ж оно: ваше или дочкино?
— Ох, голубчик, и не знаю, и не скажу!!
Ишь ты…
— Не иначе как сглазили! И берегла ж, и приглядывала! Вы ж подумайте: семнадцатый годочек ей, вот как жито зацвело, пошел… И откуда оно взялося?! Ну никуда ж, никудашеньки со двора не ходила!
— "Само", может, теточка, во двор пришло?
— Это еще в Филипповки, вбежала в хату, как полоумная.
"Чего ты?" — спрашиваю.
"Что-то мне, говорит, мама, привиделось!"
А сама белая-белая… Вот с той поры и… А оно, гляжу… а оно… Ох, не выдержу, люди добрые, не выдержу!
— Ничего, тетечка! Бабкой будете!
— Ох, не выдержу!. . . . . . . . .
Видите, как у нас?!
А у вас разве бывает, чтоб с перепугу дети рождались?!. . . . . . . . .
Да как же его не любить — село?
За тайны за эти! За неожиданности!
Разве его постигнешь? Разве его опишешь?
Вот лежу я на горбочке под вишней! А почем вы знаете, что под тем горбком?! Может, там такая, как говорится, "курская аномалия", что копни только — тебя самого торчком поставит… А может, нефть так ударит, что сам Керзон [4] лапками кверху хлопнется!
Или поглядите: вон овражком, ухватив теленка за хвост, чей-то белоголовый в драных холщовых штанишках стрелою мчит…
Разве вы знаете, что из этого белоголового выйдет?
Может быть, это будущий редактор "Вiстей" [5]?
А может, председатель "Плуга" [6]?
А не может разве быть так, что лет через двадцать пять — тридцать придете вы в "Червоний шлях" [7], а он в редакторском кресле сидит и рукописей ваших не принимает…. . . . . . . . .
За возможности необъятные любите село…
От него пойдет! Все от него пойдет!
Оно еще спит! Сладко спит, и на ниве ковыряясь и за теленком во весь дух мчась!
Разбудите его. Не так уж много для этого и нужно.
Вставьте только стекла в школе, да чтоб в шкафу, где теперь мыши бегают, чтоб в том шкафу книжки завелись!
Тогда из того голопузого, что со двора выскочил, наверно, Валерьян Полищук получится.
А из того, что на колодах подпер кулаком голову и на солнце глядит, — Павло Тычина будет.
1923
Перевод А. и З. Островских.
[1] В чистом виде (лат.).
[2] Из стихотворения П.Тычины "На майдане возле церкви революция идет…".
[3] Признаюсь: это выражение украдено из перевода одной пьесы. Догадайтесь, какую фразу так "перепер" переводчик. — О.В.
[4] Министр иностранных дел Великобритании, консерватор.
[5] Украинская газета, орган Советов депутатов трудящихся УССР.
[6] Литературное объединение украинских крестьянских писателей.
[7] Украинский журнал.
В городе учреждение, что "Главполитпросветом" называется, огромные апартаменты занимает, с кабинетами, залами, с канцеляриями, с музкомами, теакомами и другими прочими "комами".
А на селе все это гораздо проще. Портативнее, так сказать.
Видите: вон через дорогу, под кумы Ульяны воротами, несколько колод лежит…
Это и есть наш "Главполитпросвет"…
"Работа" начинается так же, как и в городе: в 9-10 часов. Только там — утра, а тут — вечера.
Коллегии нет. Каждый сам себе "коллегия".
Тезисов не пишут…
Вместо тезисов гармошка…
А с этим тезисом все идет, как по писаному.
За председателя — Андрей.
Кто такой Андрей, хотите знать?
— Ну и сукин же сын! — так характеризует его Ульяна. — Земля под ним, анафемой, ходуном ходит! Как молвит, как примолвит, как топнет да как ухватит мою Химку на "польку", так ну что твой вихрь! Шельма-хлопец!
…Работает "Главполитпросвет" регулярно каждый вечер.
Как только начнет это темнеть, вы слышите из лесочка за Ульяниным огородом:
— А-чххи! Чернявая!
Это председатель "Главполитпросвета" на "занятия" пожаловал!
А там, глядишь, кто по улице, кто через тын, являются и постоянные посетители нашего культурно-просветительного учреждения.
И начинается…
Начинается работа всегда с "польки".
Продолжается "полькой".
Конец — все та же "полька".
"Метелицы" или там еще чего, что мы в свое время отплясывали, нету…
"Полька"!
Каких только коленец "музком" не выкомаривает!
И так… и сяк… и этак…
А Андрей!! Андрей!!
Он и боком, он и задом, и согнется, и разогнется, и присядет, и подскочит…
