- Вот чёрт! – смутился он и, достав из джинсовой куртки, чрезмерно украшенной молниями ненужных карманчиков, внушительный носовой платок, старательно стёр «серебро». – Не успел в скорых сборах избавиться, на вокзале приведусь в цивильный вид.
Она опять, уже с любопытством, взглянула на него.
- Не советую, - решилась на совет, - к вашим размерам и настоящему мужскому голосу она очень даже подходит. – Особенно ей понравился бархатный басок, так редко слышимый среди инфантильных знакомых с тенорочками и недоразвитыми баритонами.
Мужик поёрзал, устраиваясь поудобнее на тесном сидении, чуть помолчал, глядя через дёргающийся дворник на торопящиеся впереди перламутровые машины, и вдруг поинтересовался:
- А кто этот… ваш Иоанн – мой двойник?
Она освобождённо рассмеялась и показала глазами на небольшую икону, прикрепленную чуть выше ветрового стекла.
- Вот он – Иоанн – заступник всех, застигнутых в дороге.
Двойник приблизил свой потускневший оклад к иконе, внимательно вглядываясь в собрата, вздохнул сокрушённо:
- Неужели похож?
Она улыбнулась, но не стала переубеждать.
- Как ни странно, - продолжал он, - но я тоже Иоанн.
Она с ещё большим любопытством оглянулась на тёзку святого.
- Только я не божий сын, а сын Всеволодов, и не думаю, что когда-нибудь попаду в святой ареопаг: грешен сейчас и вряд ли откажусь от греховного жития ради посмертной святости.
Она нахмурилась.
- Надо понимать, что вам чужды божьи заповеди, так? Вы и в бога не верите? – спросила утвердительно, сердито сдвинув брови.
Прищученный атеист осторожно, словно медведь в посудной лавке, постарался сесть боком и безбожным лицом к ней.
- Я верю в себя, - сказал внушительно, а чуть помолчав, хмыкнул и добавил: - Однако знающие люди утверждают, что в каждом из нас сидит бог, так что – судите сами.
Защитница веры расправила брови, рассмеялась и обрадовала:
- Не только он, но и дьявол, да ещё по чёрному и белому ангелу впридачу на каждом плече.
Густо заселённый атеист даже расстроился.
- Надо же! – возроптал Иоанн, сын всего лишь Всеволодов. – А я-то всё не мог докумекать непросвещённым умишком, почему это договориться с самим собой всегда труднее, чем с любым чужаком.
Однако плодотворно начавшийся теологический семинар пришлось к обоюдному сожалению прервать: идущие впереди машины резко затормозили и встали. Замер и их «Опелёк».
- Что случилось?
- Пробка! – воскликнула она и с досадой хлопнула ладонями по рулевому колесу. Резким движением раздражённо достала из кармашка на дверце пачку сигарет, зажигалку и нервно закурила, приоткрыв стекло.
- Надолго? – поинтересовался тот, у которого свободного времени было в избытке.
- Этого и Всевышний не знает, - ответила та, для которой вечернее время было самым дорогим.
- И часто? – нудил на нервах любознательный космач.
- Да почти каждый день! – она с силой выдохнула табачный дым в оконную щель.
- Так не лучше ли добираться метром? – подал он дурацкий совет, на который всякий уважающий себя автовладелец только презрительно фыркает.
- Не лучше, - ответила сердито, не глядя на приезжего лоха. – Там полным-полно гуннов. Терпеть не могу их похотливых взглядов, сальных улыбочек и нахальных прикосновений.
- А давайте, - предложил он, чтобы разрядить гнетущую атмосферу, закупоренную пробкой, - попросим заступника, может, поможет? – и, не ожидая согласия, подвинулся к Иоанну и забормотал, гнусавя по-церковному: - Слушай, тёзка! Я только сегодня узнал, что это ты помогаешь мне на трудных таёжных маршрутах, знаю теперь, к кому в случае чего обратиться. Давай-ка не в службу, а в дружбу, за знакомство, помоги сейчас на моём пути, упёршимся в железный тупик. А? Ну, что тебе стоит! Вечно буду помнить! Помоги!
И надо же: застопорившиеся машины, пыхнув дымками, пошли, увеличивая скорость, вперёд. Его водитель тоже, торопясь, включила передачу и громко удовлетворённо гоготнула.
