Я снова в степи, но в другой, не такой, как в последний раз. Выжженная трава рассыпается прахом под моими ногами, земля растрескалась и стала похожа на камень, прямо передо мной сгоревшие юрты, от которых остались одни остовы, сделанные из глины, поэтому пережившие огонь. Я медленно иду по тому, что совсем недавно являлось поселением орков, вот лежит котел, точь-в-точь как тот, который я утопила в речке, только оплавленный и разукрашенный цветами побежалости в причудливый переливающийся узор. Стоя на корточках, я осторожно касаюсь одной из юрт, точнее, ее остатков, в которых валяются закопчённые косточки и камешки — амулеты, которыми она была некогда обвешана. Оставшаяся сажа на моих руках почему-то напоминает запекшуюся кровь.
— Здесь нет твоей вины, — сказал мне мой желанный гость, и я прекрасно знала, что он прав. Только почему все равно так больно?
— Они получили приказ срочно нападать, стоило мне появиться в этом мире. Они спешили получить меня? — кивок и вздох стали мне ответом.
— Ты с самого начала, с самой первой встречи знал, что мое племя уничтожили из-за меня?
Он снова кивает и отводит глаза.
— Так почему не сказал? — я не хочу, но почему-то обвиняю его, тоже, в общем-то, ни в чем не виноватого.
— Ты бы хотела узнать все сразу? В новом мире и в новом теле тебе стоило сначала немного освоиться.
— Почему ты за меня все решил? — я встала, отшатываясь от чересчур близко стоящего мужчины. — Откуда ты вообще знаешь, что мне нужно?
— Я тебя понимаю, — как будто невпопад ответил он, но я тоже его поняла.
— Ничего ты не понимаешь! Это не мой народ, я не орка, да, мне жаль любых живых существ, но не настолько же! В моем мире куча горячих точек, каждый день новые сводки новостей одна кровавей другой, я просто не должна так реагировать на все это! Так почему?..
Почему мы сейчас так больно, больно за чужой народ, ставший резко, в одночасье, моим? Почему именно в степи я чувствую себя, как дома? И почему сейчас я понимаю, что моего дома больше нет, одно лишь пепелище. Мне хотелось сказать еще много всего, еще больше спросить, но слов не осталось, из глаз брызнули слезы, нисколько не заботясь о том, что вся перемажусь в золе, я закрыла черными ладонями лицо. Со слезами выходила боль, но не вся, что-то оставалось, оседая в памяти и на сердце, как пепел, укрывший золотую траву степи.
— Это нормально, — нежные руки легли на мой затылок, прижимая к груди. — Ты становишься частью мира, он принимает тебя, ты принимаешь его, впускаешь внутрь и пропускаешь через себя. Он меняет тебя, а ты сможешь изменить его.
— Я не хочу меняться, я хочу вернуться домой, — из чистого упрямства ответила я, потому что в эту минуту я точно не могла уверенно сказать, что желаю вернуться. Вернуться раньше, чем отомстить.
Мой ночной гость ничего не говорит, а мне и не нужны его слова. Хочется, чтобы кто-то побыл рядом, такой, с которым хорошо и комфортно молчать, молчать обо всем на свете: о доме, об орках, о людях, о том, что еще ждет меня впереди. И я знала, что и в моем молчании он понимает меня.
Мы перемещаемся из степи и резко оказываемся где-то в горах среди цветущих альпийских лугов. Подобные прыжки в пространстве уже не удивляли, и красота не радует, слишком яркая картина сгоревшего поселения до сих пор перед глазами и застилает все вокруг.
— Почему тебя так долго не было в моих снах? — спросила я после продолжительного молчания.
— Скажи, а ты уверена, что хочешь меня видеть и дальше? — вопросом на вопрос ответил он.
— Конечно, — не задумываясь, ответила я.
— Даже не зная, кто я? Не боишься потом пожалеть?
— Лучше жалеть о том, что сделано — так говорят в моем мире.
— В каком именно твоем мире так говорят? — улыбнулся собеседник.
— Ты прекрасно понял, в моем родном, — я чувствую, как он пытается уйти от ответа.
— Ты уйдешь, — грустно вздохнул красавец, — а я останусь. Я думал, что новые воспоминания подарят мне что-то взамен давно утраченных, но при мысли о тебе, о том, что когда-нибудь и ты исчезнешь, только хуже.
— Так значит, это ты не хочешь меня видеть… — от этого становится обидно, независимо от причины, всегда неприятно, когда от тебя отказываются.
