— Мне все жалко!
— Так не бывает, и определяйся уже быстрее! — начала терять терпение я.
— Мы так все мои вещи распродадим! — темный явно не хотел расставаться со своим добром, но делать-то нечего, сам хотел вкусно кушать и спать на постоялых дворах.
— Не думай о плохом, давай вот это кольцо, — я потянулась к кольцу, которое он предлагал мне еще в начале знакомства. Да не тут-то было.
— Это не дам! Оно очень ценное! — эльф прижал к себе руку, затравленно глядя на меня. С улицы в лавку к нам просунул голову порядком уставший ждать Ульт.
— Уберите дракона! — тут же заорал лавочник, которому тоже надоело слушать наши препирательства, но до этого он любезно молчал.
— Ульт, уйди! — я вытолкнула любопытную голову наружу, снова повернувшись к спутнику. — Луаронас, у тебя все очень ценное, но это кольцо ты сам хотел мне отдать, вот и отдавай.
— Давай лучше цепочку, — сдался эльф и принялся расстегивать хитрый замок, как с улицы раздался крик. Ничего у нас не может пройти по-человечески! Впрочем, куда нам до людей?
Мы спешно выскочили за дверь, наш лавочник выбежал следом, предвкушая нечто интересное. На крик начала собираться толпа зевак, а ведь хотели все сделать по-тихому, не привлекая лишнего внимания!
— Он… он… он все сожрал! — наконец нашел подходящие слова для описания творящегося безобразия какой-то торговец в фартуке, тыча пальцем, конечно же, в нашего Ультика, кто тут еще способен все сожрать?
Я строго посмотрела на Ульта, который самым невинным образом хлопал глазами. В его взгляд можно было бы поверить, если бы не внезапно выросшие щеки на резко округлившейся морде. Видимо, кто-то решил поиграть в хомяка.
— Мы все оплатим, — устало пообещала я, Луаронас как раз справился с застежкой и протянул украшение мне. — Может, все-таки сережки? — уточнила я, посмотрев на красивую переливающимися всеми цветами радуги круглую подвеску на тяжелой витой цепочке. А разных сережек у эльфа было по семь штук в каждом ухе.
— Сережки неприкосновенны. Я скорее умру с голоду, чем продам хоть одну, — отрезал темный.
— Учти, Ульт умирать от чего-либо не намерен, и платить за него придется тебе, — предупредила я горько вздохнувшего эльфа.
На этом наши злоключения не закончились.
— Тридцать пять шид, — рассмотрев со всех сторон вещицу сказал лавочник.
Я вопросительно взглянула на эльфа, уточняя, нормальная ли это цена, Луаронас только плечами пожал.
— Пятьдесят, — решила поторговаться я.
— Нет, больше сорока не дам, дорога с начала лета почти пустовала, только-только народ снова пошел. У самого нету ни одной лишней монетки. Или соглашайтесь, или проваливайте, — не старый, но уже седеющий мужчина, сложил руки на глуди, всем своим видом показывая, что это последняя цена. Эх, чувствую, продешевили мы даже не вдвое.
На эти деньги мы таки смогли возместить ущерб, причиненный Ультом бакалейщику, накупить провизии впрок, оплатить две комнаты с водой и ужином, а еще накупить много-много желтой краски. Краска досталась нам по дешевке: бакалейщик, которого объел дракон, планировал покрасить лавку, но руки все не доходят, а краска стоит и сохнет. И вообще, у него крыша нуждается в ремонте, а еще дочка на выданье никак не пристроится, все это мы узнали от него, пока он подсчитывал ущерб, постоянно охая и ахая, будто Ульт ему не один лоток съел, а всю эту непокрашенную лавочку проглотил.
— Пойдем уже отдыхать, — когда мы перевезли на Ульте краску, предварительно ее на дракона погрузив, взмолился пока ещё темный.
— Рано, давай Ульта покрасим, как раз к ужину закончим, и пойдем.
Эльф, прикинув масштаб работы, совсем приуныл, но честно возюкал по дракону кисточкой. Краска, к слову, оказалась очень плотной, ложилась ровно и закрашивала нашего дракона в весёлый цыплячий цвет на отлично. Я решила поразвлекаться и оставить черную “кисточку” на хвосте, черные лапы, а шею и голову сделать полосатым. В общем, когда спустя пару часов мы закончили, то смеялся в голос даже Луаронас, а Ульт только глаза закатывал. Честно говоря, не уверена, что у нас получилось сделать дракона менее приметным, скорее наоборот, но то, что желтого дракона никто не ждёт и не ожидает увидеть — это точно.
