Неожиданно вдали раздался свист. Он пронесся над дремлющим лесом и эхом отозвался в горах. Едущий впереди гачаг ответил продолжительным свистом.
Кажется, они приехали. Вдруг затрещали ветки, и чей-то сиплый голос произнес:
— Чего так долго?
Никто не ответил.
Всадники спешились. Толстогубый развязал кузнецу глаза и тоже спрыгнул на землю.
Бахрам огляделся. Они находились на небольшой лужайке, залитой серебряным светом месяца. Пахло свежескошенной травой. Рядом, в низеньком шалаше из веток, кто-то громко храпел. Бахрам увидел край черной бурки, а на ней бритую голову, которая поблескивала при лунном свете, как неспелая дыня на грядке баштана.
Бородатый гачаг, тот, который так напугал старую Айше, подошел к шалашу и тихо позвал:
— Мухаммед, дорогой!
Бахрам понял, что этот спящий человек и есть Гачаг Мухаммед, нагоняющий страх на всю округу. По спине его пробежал легкий холодок.
Гачаг Мухаммед вскочил на ноги, подошел к кузнецу. Это был широкоплечий человек с угрюмым лицом, на котором бросались в глаза длинные черные усы. Сердце у Бахрама сжалось от страха. Но Гачаг Мухаммед неожиданно улыбнулся, его большие черные глаза сверкнули ласково и приветливо.
Много легенд ходило в народ об отваге Гачага Мухаммеда, но Бахрам никогда не думал, что он такой красивый мужчина.
— А, Араз-оглы! Прибыл?
Гачаг Мухаммед положил на плечо кузнеца свою большую тяжелую руку. Бахрам молчал. Мухаммед внимательно посмотрел ему в лицо. Вдруг брови вожака гачагов насупились, широкий лоб прорезали глубокие морщины.
— Или, может, тебя обидели, а?.. — Он бросил сердитый взгляд на стоящих в стороне товарищей.
Семь пар глаз впились в лицо кузнеца, будто его ответ должен был решить судьбу этих людей, замерших на месте в напряженном ожидании. Глаза у бородатого, самого старшего из всех семерых, опять сверкнули диким блеском, как у лесной кошки, готовой броситься на свою добычу.
Бахрам нарушил тягостное молчание:
— Нет, нет, меня никто не обижал… — И по-деловому спросил: — Только зачем меня сюда привезли?
Гачаг Мухаммед громко рассмеялся.
— Ты об этом должен догадаться, Араз-оглы! Скажи, зачем зовут кузнеца?
Он оправил серый поношенный архалук. Только тут Бахрам заметил, что у Мухаммеда на поясе висит кинжал с серебряной рукояткой, а сбоку матово поблескивает большой черный браунинг.
Гачаг Мухаммед показал рукой на коней, которые паслись на поляне, и добавил:
— Мы хотим, чтобы ты подковал наших лошадей. Все посбивали копыта. — Он улыбнулся и покачал головой. — Ты ведь сам знаешь, что делается в городе… На нас собираются бросить войска. Видно, нам придется частенько скакать по этим горам.
Бахрам недоуменно захлопал глазами.
— Какие войска?
Гачаг Мухаммед опять улыбнулся.
— Ты что, не видел солдат, которые прибыли в крепость? Вооружены до зубов. Наверно, у них и пушки есть. Завтра-послезавтра услышишь — горы содрогнутся!.. А ты еще спрашиваешь, какое войско…
Бахрам понял, что речь идет о батальоне, расквартированном в крепости, и что гачаги порядком напуганы его прибытием.
— Солдат прислали не из-за вас, — сказал кузнец.
Гачаги удивленно переглянулись. У одного вырвался вздох облегчения.
Гачаг Мухаммед насмешливо скривил губы.
— Может, ты скажешь, что они прибыли сюда колоть дрова? У царя Николая и в России лесов достаточно. Что он дурак, зря посылать в такую даль войско?
Бахрам покачал головой.
— Ошибаешься. Дело совсем не в этом.
Гачаг Мухаммед нахмурил брови и сел на пенек.
— У тебя, кажется, свежие новости, Араз-оглы…
— Не такие уж свежие. Вы, наверно, слышали…
— Не понимаю, о чем ты… Говори по-человечески.
Длинные черные усы Мухаммеда начали подергиваться. Он встал, шагнул к Бахраму и, подперев бока своими ручищами, впился в него грозным взглядом.
Бахрам почувствовал, что гачаг теряет терпение.
— Солдат прислали не из-за вас, — поспешно повторил он. — Это неверные слухи.
Гачаг Мухаммед опять сел на пенек и глубоко вздохнул.
— Ты это точно знаешь?
— Точно.
— Откуда?
— Как откуда? Я видел собственными глазами… Да и весь город знает. Половина батальона — заключенные матросы. Их сюда сослали.
Гачаги молча переглянулись. Лица у них как-то сразу посветлели. А Мухаммед задумался, потирая ладонью щетинистый подбородок.
