— Я мог бы побыть это время у Розы, — сказал Григорий. — В час ночи уйти от нее…
Виктор задумался. Чувствовалось, что он не может принять определенного решения.
— Если ты доверяешь ей, — сказал он наконец, — я не возражаю. Пожалуй, лучшего места не придумаешь.
— Договорились. Я уйду из казармы сразу после вечерней поверки.
Ефрейтор Попенко, которому предстояло возглавить восставших солдат в самой крепости, был озабочен тем, чтоб у арсенала с оружием на часах оказались верные люди, которые в назначенный час должны были сбить с дверей замки и допустить к оружию восставших.
В субботу, поздно вечером, уединившись с Сырожкиным на несколько минут, Попенко объяснил ему план восстания и просил немедленно сообщить, если тот заметит что-либо подозрительное, могущее сорвать их замысел.
О часе выступления были оповещены все революционно настроенные солдаты и те, кто примкнул к ним в последние дни.
Наконец в казармах пятой и шестой рот, расквартированных в крепости, погасли лампы. Но заснули в эту ночь лишь немногие. Солдаты, знавшие о выступлении, лежали тихо, с открытыми глазами, томясь ожиданием. Что их ждет утром?
Григорий Романов ушел из казармы перед самой сменой караульных.
На улицах было темно. В первые минуты он шел очень медленно. Потом глаза его привыкли к темноте. Он свернул к мечети, но тотчас раскаялся в том, что выбрал этот путь. То и дело ему попадались люди, — это были мусульмане, возвращавшиеся домой с вечернего намаза. Он ускорил шаги и при встречах отворачивал голову в сторону.
До духана осталось пройти один квартал, как вдруг он услышал впереди шаги. Посреди улицы, заложив за спину руки, медленно шел городовой. Григорию пришлось ждать, когда он удалится.
Затем Григорий проскользнул в знакомый переулок и оттуда во двор духана. Вот и деревянная лестница, ведущая наверх. Он поднялся, осторожно приоткрыл дверь. Розы в комнате не было"
Снизу, из духана, доносились звуки музыки и пьяный смех.
Григорий знал, что духан закрывается в полночь. Он подошел к окну, отодвинул занавеску.
Керосиновая лампа на притолоке двери слабо освещала стену, украшенную фотографиями обнаженных женщин. Сбоку висела фотокарточка самой Розы.
Григорий подошел к ней, пригляделся. С фотографии на него смотрели грустные ласковые глаза девушки.
"Скорей бы она пришла!" — подумал Григорий. Он вдруг почувствовал, что нестерпимо хочет услышать ее приятный низкий голос, потрогать ее волосы, заглянуть в глаза!..
Григорий приблизился к двери, прислушался, в духане стало гораздо тише. Вдруг кто-то громко заговорил. Другой голос выкрикнул что-то в ответ. Хозяйка духана Агва начала успокаивать спорщиков.
Скоро внизу сделалось совсем тихо, слышны были только голоса Розы и Агвы. Хозяйка духана собиралась уходить.
Деревянная лестница заскрипела под шагами Розы. Войдя в полутемную комнату и увидев у окна мужскую фигуру, она тихо вскрикнула, но, тотчас узнав Григория, бросилась к нему.
— Это ты, милый? — Она стала гладить рукой его лицо. — Чувствовало мое сердце, что ты придешь. Я знала!..
— Ты не могла знать этого, Роза. Впрочем, не будем спорить…
— Ты приснился мне минувшей ночью. Будто мы вышли с тобой из этой комнаты и куда-то пошли. Шли долго, никак не могли добраться до места. Я к тебе все пристаю, спрашиваю, когда придем, а ты говоришь: "Не торопись, Роза! Путь долог, но быть в пути хорошо!" К чему это, Гриша, — видеть во сне дорогу?
Григорий улыбнулся.
— Разве я гадалка?
— Говорят, в жизни все выходит наоборот… Наш путь с тобой будет очень коротким. — Роза вздохнула и, отойдя от Григория, принялась наводить в комнате порядок. — Подожди немножко, сейчас я принесу тебе что-нибудь поесть.
— Не нужно, Роза, я сыт.
— Правда? Ну а утром что ты будешь есть?
— Я не останусь здесь до утра. В час ночи мне придется уйти.
Роза усмехнулась, не приняв всерьез его слова, и решительно направилась к двери.
— Ночью солдат не пускают в казармы! — сказала она. — Ты никуда не уйдешь от меня!
— Уйду, Роза, у меня есть важное дело.
Лицо Розы сделалось серьезным.
— Может быть, ты тоже задумал убить какого-нибудь офицера? Не делай этого, Гриша! Я боюсь.
