Не желая больше слушать Флимти и Фобди отвернулись. Подумав немного, Венсалор сняла с правого среднего пальца большой сверкающий перстень с тёмным изумрудом, окружённым сапфирами и протянула рыбаку:
— Вот, держи, этого хватит и на новую лодку и ещё на много полезных и нужных вещей! Рыбак, с благоговением глядя на дочь короля, принял перстень и хотел опуститься на колени, но Венсалор не позволила, строго посмотрев на рыбака.
— А я вас сразу узнал, — сказал он тихо, вытирая слезу с правой щеки, — Хоть и не видел никогда, в Силмеле говорят, что нет на свете никого краше младшей дочери короля Тамверта. Но что слова! Слышать одно, а видеть другое! Ваша красота солнце затмевает, и сердце у вас доброе.
Венсалор пропустила похвалу мимо ушей и спросила его:
— Как твое имя, рыбак?
Тот опять поклонился:
— Меня зовут Фирад, сына — Фибар, а дочку Палара. Палара улыбнулась Венсалор и с любопытством стала рассматривать перстень в грубой и натруженной руке отца. Фирад тоже улыбнулся — на его усталом лице обозначились глубокие морщины:
— Даже не знаю, как благодарить вас.
Девушка притворно пригрозила им пальцем:
— Хватит и простого спасибо. Пусть твоя новая лодка будет приходить к берегу всегда полной, с самым большим уловом!
Рыбаки поклонились, а, Венсалор, подтолкнув разобиженных Флимти и Фобди, пошла в сторону Ланатвара. Вернувшись на широкую дорогу, разделяющую Силмел, Флимти и Фобди, помогая друг другу по очереди взобраться на Верафа, начали гневно возмущаться:
— Ты это слышала, Венсалор? «Злые глаза… разбойники, чем-то похожие на этих двух!», — в сердцах воскликнул Флимти. Фобди угрюмо качал головой и тяжело вздыхал:
— Неужели мы похожи на диких разбойников? — с горечью в голосе пробормотал он. Венсалор рассмеялась. Но смех её оборвался, она быстро пригнулась, прикрыв голову руками: над ними пронеслась огромная тень. Все трое, съёжившись, посмотрели вверх и увидели громадных размеров птицу. Бледные перья, словно сталь отражали лучи солнца, а вместо клюва, Венсалор разглядела отвратительную, тупую морду, с хищным оскалом.
— Вот это да! — вскричал Флимти, — Такой птицы я никогда не видел, она больше, чем Вераф!
Вераф недовольно фыркнул и потряс головой, словно он был против всякого сравнения — конь принимал только похвалу и угощения. И всё же, окрас у него был схож с цветом парящего в небе чудовища: его не зря назвали Вераф, что на языке силмелиан, которым пользовались везде, даже на самых далеких западных землях, означало — Стальной. Действительно, конь был чудо как хорош и ни один другой скакун в Силмеле, даже самый резвый, не мог с ним сравниться, ни в скорости, ни в выносливости.
— Первый раз вижу такое чудовище в небе! — воскликнула Венсалор, выпрямляя спину, и провожая взглядом быстро исчезающую птицу, — Она летит на север, — уже тише сказала Венсалор, глядя на перепуганных Флимти и Фобди.
— И чего только нет на севере! — махнул рыжеватой рукой Фобди, и, зная, что его опять ждут насмешки, почти шепотом произнес, — Я вот, про лакката читал, про самого большого и очень опасного северного быка…
Но Венсалор и Флимти не обращали внимания на его болтовню. Они испуганно молчали, всё еще глядя в ту сторону, куда летела и быстро скрылась из вида странная, огромная птица.
Солнце поднималось выше, согревая землю. День после дождливой ночи и безоблачного утра одаривал теплом, и одежда Венсалор быстро высохла. Не торопясь, она шла пешком: оглядывала позеленевшие холмы южного Силмела, слушала говорливую реку Рогнору, ещё мутную после дождя. Ночной ливень освободил дорогу в город от пыли и сора, и некоторые камни, широкие и гладкие, казались только что аккуратно выложенными, хотя дороге этой было не меньше двухсот лет. Наперебой пели птицы — сотни голосов сливались в один. Но их заглушали Флимти и Фобди: они сидели верхом на Верафе и, не прекращая, спорили друг с другом. Венсалор их не слушала, она задумчиво оглядывала цветущие луга: белые, голубые, фиолетовые. Воды Рогноры становилась все чище и прозрачнее. По обеим сторонам дороги, с раскачивающимися от озорного ветра кронами, зеленели высокие тополя.
