Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов - страница 30

, потомку Алберта. С тех пор младшая или Албертинская линия владеет Саксонией. При появлении Лютера новая вера нашла сильную защиту и последователей при дворе Дрезденском. Но честолюбие заставило Августа I принять снова религию католическую, ибо на сем только условии мог он получить престол польский. Дорого стоило Саксонии возвышение Августа. Беспрестанная война, гибельное посещение Карла XII были следствием оного. Еще не уврачевались тяжкие язвы, этой бранью нанесенные, когда политика Брюля, первого министра Августа II, вовлекла Саксонию в союз против Фридриха II, короля прусского. Истощение сокровищ государственных, разрушение городов и сел, отторжение некоторых областей заключило пагубную войну, известную под именем Семилетней. С тех пор, окруженная со всех сторон сильными, могущественными соседями, Саксония совершенно потеряла вес в политическом бытие народов; только мудрость и благоразумие ныне царствующего короля могли поддержать уважение, которым пользовалось дотоле это государство. Не сила, но благоденствие охраняло пределы его. Теперь все жители начинают говорить о восстановлении древней эрнестинской линии. Союз короля с Наполеоном разорвал все связи его с империей немецкой, и герцог Саксен-Веймарский вправе требовать того же от Августа, что в подобном случае Мориц получил насильно от Иоанна.

Прибытие герцога Саксен-Веймарского еще более утвердило это мнение. В то же время началось образование саксонских волонтеров. Тысячи за тысячами выступали для соединения с главной армией. Юношеская бодрость и красота воинов, блеск оружия, вкус в одежде – все соответствовало великому их назначению, зеленые кресты на груди и на киверах знаменовали святость их предприятия.

С радостью приняли жители князя Репнина, назначенного военным губернатором их государства. Множество чиновников в блестящих мундирах встретили его у городских ворот и при восклицаниях народа провожали в церковь, где, по совершении обедни, по пропетии «Многая лета» союзным монархам, провозглашено было и многая лета новому правителю. Войско, под ружьем у церкви стоявшее, многократными залпами приветствовало князя, на крыльце дворца Брюлевского ожидали его почетнейшие граждане. Веселья и пиршества ознаменовали первые, благодарность и сожаление – последние дни пребывания здесь князя Репнина. Доброе обхождение, справедливость приобрели ему сердца саксонцев.

Почти ежедневно получали мы приятные известия об успехах союзников, уже на Рейне действовавших. В продолжение сего времени войска наши успели заменить серые свои кафтаны новыми мундирами из тонкого немецкого сукна, вся нужная амуниция и ружья найдены были в арсеналах, французами оставленных. Таким образом, в течение одного месяца ополчение совершенно преобразовалось. Для меня дни эти протекли с удивительной быстротой. Никогда не изгладятся из памяти моей приятные часы прогулок в очаровательных окрестностях Дрездена, особенно любил я места по дороге к Таранту. Живописное местоположение, ручьи, рукою искусства в каналы обращенные, чистые, привлекательные домики, в долинах рассеянные, утесы и цветущие луга, дикие леса и богатые нивы – все представляло глазам разнообразное зрелище чудесного величия и красоты неподражаемой. Большой сад достоин также внимания, но бурная рука осени, лишив аллеи его зеленой густой одежды, лишила и всей прелести. Осенью, мне кажется, всего легче убедиться в несовершенстве садов правильных, или французских. Потеряв листья, ряды увядших большей частью кривых деревьев представляют картину, равно неприятную для зрения и сердца. Между тем разнообразие и приятные виды, которыми изобилуют сады, называемые английскими, не дают по крайней мере чувствовать живо усыпления природы. Довольно огромный дворец в средине сада заключал некогда галерею статуй, теперь опустел совершенно, но более всего влекло меня к местам этим воспоминание о благородном Моро. Недалеко от большого сада пал великий в очах Александра. Еще никакой памятник не означал сего священного места, но каждый житель укажет вам оное. Увы! Мог ли предвидеть знаменитый изгнанник, оставляя мирное убежище, обретенное им в пустынях нового мира, что найдет смерть – у стен Дрездена, а могилу – на берегах Невы.