В знаньях с Леей кто сравнится?
Кто, как Лея, знанья ищет?
Разбирается по сути и пытливо неустанно
Продолжает поиск дальше.
На лету урок готовит и вопросов не страшится,
Для подруг товарищ верный,
Посоветовать им рада.
Жизни долгой интересной
От души тебе желаю!
Твой учитель З. Шапиро
Перечисляя имена наших преподавателей, я забыла упомянуть учителя рисования Аллема. Мне нравились его уроки. Он научил нас составлять цвета красок из трех основных, разбавляя одну другой. Он также учил нас рисовать с натуры. Мы пользовались акварелью. Мне запомнился один рисунок, который я сделала на его уроке. Это был рыцарь на коне. Одежду рыцаря я выкрасила в бордовый, голубой и серебристый цвета, коня же сделала коричневым. Это «произведение» было плодом моей фантазии. Наш учитель рисования был организатором пуримских праздничных шествий в Тель-Авиве.
Наши педагоги полностью отдавались своему делу, были настоящими воспитателями. Перед праздниками они пешком приходили через весь город подготовить нас к выступлениям и постановкам. Я помню, как Това и я, одетые в костюмы для выступлений, стоим перед нашим классным руководителем г. Дафна и показываем ему наш номер. Он, семейный человек, специально пришел после обеда в Нве-Цедек с улицы, расположенной у самого моря. Учителя ходили с нами за город и там проводили уроки естествознания. На эти прогулки мы шли пешком, шли и пели наши любимые песни.
В 1956 году я увидела автобус с учениками, выезжающий с центральной станции Тель-Авива. Меня взволновали знакомые с детства песни, несущиеся из автобуса.
Мы выезжали также на экскурсии по Стране. Как-то раз была у нас поездка к Мертвому морю. На берегу моря стоял старый небольшой барак, открытый в сторону моря. Перед ним были столики со стульями. Это, по-видимому, было кафе. Из барака официант выносил на подносе прохладительные напитки. В моей памяти запечатлелась высокая англичанка в нарядном светлом летнем платье и в соломенной шляпе с полями. Она сидела спокойно и гордо, беседуя с одетым по-европейски мужчиной, сидевшим с ней за столиком Я ее запомнила не только потому, что весь ее вид так не подходил к окружающей среде: старому бараку, старой мебели, бедно одетым другим посетителям. Мне запомнилось ее высокомерие. Нас было много, а она, эта леди, не бросила на нас ни единого взгляда, как будто нас не существовало.
Мы купались в море перед самым бараком. Затем наш учитель повел нас к месту впадения Иордана в Мертвое море.
В Иерусалиме на экскурсии мы были дважды. В первый раз в четвертом классе, а во второй – перед окончанием школы в восьмом классе. Я помню впечатление от Стены Плача. Мы стояли в узком переулочке перед стеной из древних крупных камней, из щелей которой росла трава. Мы поднялись на гору к Еврейскому университету и сфотографировались там. По дороге мы встретили арабских детей в грязной и рваной одежде. Они вызвали у нас жалость.
Во время первой экскурсии мы прибыли в иерусалимскую школу, принявшую нас. Мы гостили у школьниц четвертого класса. Когда дошла очередь до меня при распределении девочек по домам, учитель сказал мне, кивая на девочку рядом: «Иди с ней. Я надеюсь, что ты будешь чувствовать себя хорошо в ее семье». Девочка эта была дочерью фармацевта. В их зажиточном, благоустроенном доме меня приняли хорошо. Мне выделили отдельную кровать в комнате девочки. Во время ужина в столовой я расплакалась. Родные девочки успокаивали меня, спрашивая о причинах плача. Я отвечала им, что тоскую по маленькой сестренке Саре. Я очень любила своих младших сестер и Якова. Родители целыми днями были заняты, и мы с Товой ухаживали за младшими детьми. К моей любви к ним примешивались и материнские чувства.
Во время летних каникул мы выезжали в лагерь. В первый раз я была в одном с Товой лагере, но по возрасту мы попали в разные отряды. Там нас учили, как поставить палатку; устраивали соревнования по бегу, прыжкам в высоту и кто быстрее поставит палатку.
Лагерь был расположен в прекрасной роще с высокими деревьями, свежей зеленой травой. Ночью мы дежурили по очереди, охраняя лагерь. Весь день был заполнен разными мероприятиями. Наши вожатые, молодые парни и девушки, были серьезными и ответственными. Я не думаю, что в то время кто-то работал на таких должностях за деньги. Това часто навещала меня. Она заботилась обо мне, относилась ко мне с нежностью и любовью. Това, которая во время наших путешествий была худой, болезненной девочкой с бритой головой, теперь развилась и стала очень красивой. В скаутском лагере я помню ее в форме цвета хаки, которая была ей к лицу, и с галстуком. В лагере я увидела сестру другой, чем в домашней обстановке: я разглядела ее правильные черты лица, большие серые глаза, высокий, прямой лоб, как у отца, белые правильные зубы, гладкие, блестящие волосы, стройную красивую фигуру. Такой я ее вспоминала в долгие годы нашей разлуки.
