– Тебе здесь нечего бояться, ты можешь не говорить о том, о чем предпочтешь умолчать.
В порыве отчаяния Мейда сжала руку Ллис:
– Вы можете в этом поклясться? Поклясться на святом кресте?
– Я клянусь в этом на твоем кресте. – Улыбка Ллис угасла, потому что для человека ее верований подобная клятва была бесполезна. Затем, чтобы клятва была полноценной, она мысленно добавила: – «Клянусь также на моем белом кристалле».
А это было уже серьезно, потому что нарушение клятвы могло разрушить камень, который был ее бесценным достоянием, ее личной связью с силами природы.
Похоже, клятва возымела свое действие. Мейда немного успокоилась и уснула спокойным сном.
За исключением времени, необходимого на приготовление питья, Ллис почти всю ночь провела, либо стоя на коленях, либо свернувшись калачиком у постели Мейды. Тело ее затекло после сна в неудобном положении.
Оба воина до рассвета отправились, чтобы провести еще один день в лесах в поисках бандитов. Пип с поврежденным коленом спал: он оказался более восприимчив к сонному питью Брины, чем можно было ожидать от человека его комплекции.
Ллис видела, как Адам провожал пострадавшего человека в зал, чтобы передать его на попечение Брины. На нее произвели глубокое впечатление и его искренняя озабоченность состоянием молодого человека, и любовь к нему.
В свое время, когда она ребенком была при дворе короля Эсгферта, и потом, когда приезжала в Трокенхольт одновременно с другими гостями, она встречала немало саксонских лордов и знала, что забота о людях была им не свойственна. То внимание, с которым Адам заботился о Пипе, его ласковое отношение к Кабу лишь усилили ее восхищение суровым воином.
Ллис согрела на огне камина воду для утреннего омовения, налила ее в таз и удалилась в отведенную для нее спальню – ту самую спальню, где, как она все более остро ощущала, ее отделяла от Адама лишь тонкая стена. Освеженная, она принялась расчесывать черные локоны, которые были такими же красивыми, как у ее матери, которую она помнила очень смутно. Потом она сняла сильно помятое платье, в котором ей пришлось провести ночь, и надела другое, попроще, сшитое из вытканной дома материи и аккуратно выкрашенное в яркий синий цвет. Оно было самым любимым в ее скромном гардеробе, хотя нельзя было сказать, что Ллис слишком берегла его.
Одеваясь, она размышляла о печальной новости. Незадолго до пробуждения Мейды Брина выскользнула из комнатки дочери и пришла в увешанный травами угол, чтобы приготовить свежий эликсир. Ллис рассказала ей об убитой горем матери. Брина выслушала ее рассказ с большим сочувствием, которое было тем глубже, что у нее самой была больная дочь. Потом, заверив Ллис, что та обеспечила их новой пациентке наилучшее лечение и уход, голосом, близким к отчаянию, поведала она о своих опасениях: ей казалось, что глубокий сон, которым забылась сейчас Аня, унесет ее прямо в холодные объятия смерти.
Мысли о тонкой нити, привязывающей ребенка к жизни, усилили чувство вины, охватившее Ллис из-за вчерашней неудачи. Сорванные созревшие травы, оставшиеся на поляне недалеко от края леса, были редкими и особо ценными. Возможно, что только они и могли бы спасти золотоволосую девчушку.
Ллис чувствовала себя ответственной за ухудшение состояния девочки, потому что вернулась из лесу без трав, хотя и была спасена от рук негодяев. Более того, там, где Ане не удалось собрать сорванные цветы, Ллис потерпела неудачу дважды: сначала потому что на нее напали, потом из-за того что поддалась обольстительному обаянию Адама, отчего она лишь острее чувствовала свою вину. Причиной обеих неудач был недостаточный эмоциональный контроль, что было несвойственно друидам. Сначала ее отвлекли мысли о необычайно привлекательном мужчине, который презирал ее, и она не почувствовала опасности, хотя должна была ее ощутить. Потом, что еще хуже, она утратила необходимую ясность мысли и была не в состоянии использовать свои способности, чтобы отделаться от схвативших ее негодяев. Это были глупые ошибки, но они не шли ни в какое сравнение с той, что она допустила, оказавшись в объятиях Адама и утратив ощущение реальности. Эта ошибка была самой серьезной из всех.
