Ивейну не пришлось выбирать – преследовать ли ему врага или же устремиться на помощь прекрасной и хрупкой девушке, оказавшейся под градом неистовых ударов и грубых мужских проклятий. В два прыжка он промчался между громадными стволами деревьев, сквозь густое переплетение листвы и веток, вырвав чахлый кустик, оказавшийся у него на пути, и глазам его предстала небольшая прогалина, поросшая густым папоротником, где маленькая и хрупкая девушка сидела на спине лежащего ничком человека, нога которого застряли в сучьях поваленного дерева. Мало того, Анья с такой яростью впилась в его косматую голову, что он только болезненно дергался. В бессильной злобе он изрыгал отвратительные проклятия и угрозы. Как бы там ни было, а зрелище было необычайное, и Ивейн расхохотался.
– Довольно, Анья! Ты и так уже достаточно отделала этого бедолагу. По крайней мере, отпусти его волосы!
Обычно спокойное личико Аньи покраснело от напряжения, в зеленых глазах сверкала решимость. Она подняла их на Ивейна, а тот смеялся, как будто в том, что она спасла ему жизнь, было нечто забавное. Девушка была вне себя. Однако мгновение спустя, под пристальным взглядом синих глаз Ивейна, Анья перевела дыхание, напомнив себе, что он с юных лет обучался использовать внезапные перепады настроения, чтобы вводить других г замешательство. Она смирила свой взбунтовавшийся дух.
Пораженный и очарованный ее краткой вспышкой ярости, Ивейн сказал:
– Этот человек не смеет никуда двинуться без моего разрешения.
Друид наклонился и поднял стрелы, высыпавшиеся из упавшего колчана побежденного. Он молча переломил их надвое об колено, затем проделал то же и с луком. Потом, достав кинжал из сапога пленника, он искромсал тетиву лука.
– Теперь можно позволить нашему приятелю встать и посмотреть на тех, кто схватил его.
Ивейн протянул руку, помогая Анье подняться и отойти в сторону, пока их недавний противник, сухопарый и костистый, пытался высвободить ноги из силков переплетенных ветвей. Под пристальными взглядами ему наконец с невероятным трудом удалось подняться.
– Скажите нам, кто вы, – спокойно спросил Ивейн, – и какое злосчастное стечение обстоятельств вынудило вас перейти мне дорогу?
– Меня зовут Клод де Аберствит.
Мужчина, униженный тем, что его обезоружила маленькая, хрупкая девушка, помялся и проговорил с вызовом:
– Я хотел вас ограбить. Ивейн усмехнулся, но глаза его по-прежнему оставались холодными.
– Вы не слишком искусны в своем занятии. Впалые щеки Клода покрылись красными пятнами, и он, поморщившись, неловко пробормотал:
– Я недавно занялся этим… Да, я еще не особо настропалился. Увидел, как вы сражаетесь с противником, и принялся вертеться поблизости. Подумал, что, кто бы ни победил, я все равно сумею прихватить его вещички и смыться.
– Если вы собирались только ограбить, зачем же вы целились, чтобы убить? – Горячность Аньи была полной противоположностью ледяной сдержанности Ивейна.
Их противник побагровел еще больше:
– Мне неожиданно пришло в голову, что, если я убью одного из вас, другой наверняка наградит меня, даст мне поесть… а может быть, и пару монет. – Клод кивнул своей встрепанной головой в сторону Ивейна. – Вы повернулись ко мне спиной. Если б не это…
– И все только ради того, чтобы завладеть тем, что вам не принадлежит? – с отвращением спросила Анья.
Ивейн молча разглядывал злосчастного пленника.
– Я ведь уже сказал, – проворчал Клод, досадуя, по всей видимости, что снова выставляется напоказ и его неуклюжесть, и ложь. – Я назвал свое имя, – сказал он раздраженно, – теперь вы тоже должны назвать себя.
Точеное лицо Ивейна оставалось бесстрастным, но он кивнул головой, признавая справедливость такого требования, невзирая на то, что говоривший покушался на его жизнь.
– Меня зовут Ивейн.
То, как расширились глаза злополучного пленника, доказывало, что ему знакомо и это имя, и слава Ивейна как колдуна и друида.
– Я понятия не имел, что это вы, – Клод просто затрясся от ужаса, – Клянусь могилой моей матери, я ничего не знал.
Ивейн снова невозмутимо кивнул. Чувствуя на себе жесткий и пристальный взгляд его синих глаз, Клод в замешательстве переступил с ноги на ногу и злобно взглянул на прелестную девушку, которая с такой легкостью одолела его – взрослого, здорового мужчину.
