Появился официант с бутылкой «Барбареско», эффектно откупорил ее и стал ждать одобрения Инцаги. Священник глотнул вина, замер на несколько секунд и удовлетворенно кивнул. Официант наполнил бокалы и принял заказ. Когда он удалился, Инцаги подался вперед и смущенно произнес:
— Детектив, мне очень неудобно, но…
— Я вас слушаю.
— Нельзя ли взглянуть на ваше удостоверение?
Дэнни удивился и нервозно улыбнулся. Одно дело — врать что-либо безобидное по телефону, а другое — выдавать себя за копа.
— Разумеется, — сказал он и полез в карман пиджака. — Вот.
— Это потому, что вы такой молодой, — пояснил священник извиняющимся тоном. — Я ожидал увидеть человека постарше. — Он едва взглянул на удостоверение и протянул его обратно.
— Все нормально, — промолвил Дэнни. — Вы поступаете правильно. В наше время лучше проявить излишнюю осторожность, чем потом жалеть.
— Да, да, конечно, — отозвался священник.
— Итак… вы позвонили в университет. Вам рассказали, как это произошло?
— Нет. — Инцаги сокрушенно покачал головой. — А какая разница?
— Есть, — задумчиво проговорил Дэнни, — есть разница. Это одна из причин, почему я здесь. Дело в том, что самоубийство было весьма необычным.
Священник удивленно поднял глаза.
Дэнни рассказал, как было обнаружено тело Терио. Инцаги внимательно выслушал, отпил из бокала вина и промокнул рот салфеткой.
— Боже мой! С одной стороны, это действительно какой-то абсурд, а с другой… — он поднял указательный палец, — я хочу сказать, что подобный способ ухода из жизни не столь уж неслыханный.
Дэнни прищурился.
— Лично я о таком узнал впервые. Большей частью самоубийцы прыгают откуда-нибудь или стреляются. Иногда глотают таблетки.
— Да, вы, конечно, правы… но в контексте веры — в контексте христианства — это явление имеет длинную историю.
— Вот как? Длинную историю? — Дэнни был озадачен. В религиозных вопросах он разбирался слабо, однако если бы люди часто заточали себя в склепах во имя Иисуса, он бы слышал об этом.
Священник снова выпил, долил еще из бутылки и на несколько мгновений залюбовался цветом вина.
— Мирская суета, — объявил он, — враг спасения души. И с этим ничего нельзя сделать. Это поле боя души, место, где плоть искушает дьявол. Откажись от мирской суеты, уйди, и дьявол тебя не коснется. — Он наклонился к Дэнни. — Таких людей звали отшельниками, затворниками, анахоретами — от латинского «анахорео», что означает «я ухожу, отказываюсь». Ранние анахореты уходили в пустыню или жили в пещерах. Самыми странными из них были пустынники, столпники, проводившие жизнь на верху колонн.
— Колонн?
— Да, обычно старинных развалин, — пояснил священник.
— И они проводили там жизнь? Сидя на колонне?
— Большую часть жизни, — подтвердил Инцаги. — Позднее, в Средние века, анахореты начали укрываться в церковных стенах, как правило, северных. Погребали себя там.
— Погребали себя, — повторил Дэнни.
— Мне кажется, я нашел правильное слово. Ведь per seppellire vivo означает «погребать заживо». Это верное слово?
— Да, — ответил Дэнни.
— Я тоже так думаю, но порой английские слова куда-то от меня улетают. Итак, эти отшельники запирались в маленькие кельи за алтарем. Там были узкие окна, скорее — щели, чтобы святые люди могли наблюдать мессу и принимать еду. Но, оказавшись внутри, они оттуда больше никогда не выходили. Двери отсутствовали.
Дэнни ошеломленно молчал, пытаясь представить, как это выглядело не с точки зрения отшельника, который, несомненно, был сумасшедший, а для тех, кто приходил в церковь молиться. Из щели за тобой следят. Он поежился.
Инцаги усмехнулся.
— В кельи запирались не только мужчины. Были также и анахоретки. Каждый, кто попал за эти стены, становился узником веры и мертвым для мира. Официально и фактически. Единственным признаком их существования был прием скудной пищи.
— Боже, — пробормотал Дэнни.
— Вам следует прочитать книгу Кристиана, — сказал священник. — Она, конечно, написана в академической манере, но все равно интересная. Особенно глава о так называемых вынужденных анахоретах.
— А кто они такие? — спросил Дэнни.
— Анахореты, которые не хотели ими быть, — быстро ответил Инцаги. — Мужчины и женщины, подростки и даже маленькие дети, которых помещали за стены против воли.
