У Шарлотты слезы навернулись на глаза, когда она рассказывала про Мэла. Она считала своим долгом спасти его и дать ему то счастье, которого он раньше не знал. Правда, она призналась, что пока никакого особенного счастья она у него не наблюдает, но думала, что со временем это обязательно произойдет.
Мэл был единственным, кому она доверяла: Шарлотта ненавидела парней из школы, которым «только одно и надо». Большинство девчонок из школы были задаваками. Те подружки, которые уже родили, были еще ничего, но теперь у них было полно своих забот и им было не до нее. А Роб и Сью постоянно ругались и не были такими «уси-пуси», как во время приема.
Она особенно ненавидела школу и учителей. Она считала, что учитель математики нарочно унижает ее. При первой возможности учитель испанского таращился на ее грудь. Никто из ее одноклассников ничего не смыслил в жизни. Подлизам учителя ставили самые высокие оценки. На обед кормили гадостью. Когда я спросила, а что ей все-таки в школе нравится, Шарлотта подумала и ответила: «Мне бы нравилась биология, если бы биологичка не была такой стервой».
Однажды Шарлотта заговорила о сексе: «До Мэла мне приходилось напиваться, чтобы заняться сексом. А то мне вспоминалось всякое, что было со мной раньше. А когда я напивалась, то было уже все равно».
«Тебя когда-то изнасиловали?» – тихо спросила я.
Шарлотта убрала с лица прядь платиновых волос и сказала безразличным голосом: «Со мной такое было, что вы и представить себе не можете».
Она выглядела более юной и незащищенной, пока мы сидели молча, переваривая то, что она сказала. Я не пыталась у нее что-то выведать. Я знала, что в этом случае она скажет лишнее, а девочка не была к этому готова.
Шарлотта столкнулась с теми же проблемами, что и многие девушки в 1990-е. У нее был запойный алкоголик-отец, с которым мама развелась, когда дочь была маленькой. Семья годами голодала и бедствовала. А подростком Шарлотта много раз попадала в разные переделки. Она много раз принимала решения, которые заставили ее пожертвовать собственным «Я» и перестать быть самой собой. Принятые ею решения отражались на ее лице. Безжизненная манера держаться объяснялась тем, что она слишком много рассказала о себе. Шарлотта была примером утраченного детства. А вместо него появилось то, что не золото, хоть и блестит. Я надеялась, что психотерапия поможет ей обрести себя и пережить духовное обновление.
Лори, 12 лет
Лори, с которой я знакома с рождения, пошла в среднюю школу, знаменитую соревновательным духом, который царил среди учеников из обеспеченных семей. Я зашла к ней в гости, чтобы узнать, как она привыкает к новой обстановке. Мы встретились у нее в комнате, где недавно сделали ремонт. Там был белый письменный стол, на котором аккуратно были разложены бумага, карандаши и словарь; там были розовые сиденья-мешки и большой стеклянный вольер для ее хомяка Моласса, которого она звала просто Мо.
Меня поразил ее сияющий и жизнерадостный вид. На Лори были зеленые капри, а короткие русые волосы завивались вокруг сережек-звездочек. Она прыгала по комнате, показывая мне свою любимую книгу, награды, которые получила в команде по плаванию, и Мо, который выделывал забавные коленца. Лори заставила меня перенестись в другие времена, в 1950-е годы, когда в домах было много денег, родители счастливо жили в браке, а дети ничего не боялись и ни о чем не волновались. И тут мне в голову закралась циничная мысль: «А где же скелет в шкафу?» Если бы я не знала эту семью вот уже много лет, то у меня возникло бы еще больше подозрений.
Лори нравилось учиться в средних классах. Ей и в начальной школе нравилось, но она сказала, что под конец учебы чувствовала себя выросшей из всего этого. В средней школе было так здорово: в коридорах много детей, у нее было девять разных учителей, во время обеда за столом собирались несколько друзей, а еще в школе был бассейн.
У нее было много дел в школе и за ее пределами. Она занималась плаванием и танцами несколько раз в неделю, пела и принимала участие в театральных постановках. В этом году она брала уроки вокала в университете. Мама была домохозяйкой и возила ее на все эти уроки, репетиции и тренировки. Отец был адвокатом и мог оплачивать эти увлечения, приходил на все собрания и спектакли.
