А что же Ранд? Он принимал благородных лордов в своих покоях и издавал указы. Несколько раз он неожиданно появлялся на тайных сборищах лордов, о которых удавалось разнюхать Тому. Правда, он не сообщал им ничего нового, лишь повторял прежние свои приказы, но ухитрялся при этом нагнать на вельмож немалого страху. Лорды улыбались, кланялись, потели и гадали, много ли ему известно. Ранд смекнул: необходимо найти применение их энергии, иначе, чего доброго, решат: раз манипулировать Рандом не получается, надо его убрать. Однако вместе с тем Ранд принял твердое решение – войны он не начнет. Если ему суждено выступить против Саммаэля, так тому и быть, но затевать войну он не будет.
Большую часть времени, свободного от перепалок с благородными лордами, Ранд посвящал поискам верного решения. Кое-какие удачные мысли он черпал из книг, которые охапками приносили в его покои, и из разговоров с Илэйн. Ее советы очень пригодились ему: беседуя с благородными лордами, он не раз замечал, как они с удивлением переглядывались, обнаружив, что он сведущ в таких вопросах, о каких они имели лишь смутное представление. Свои успехи Ранд приписывал Илэйн, но она отказывалась признавать за собой какие-либо заслуги.
– Мудрый правитель, – говорила она с улыбкой, – выслушивает и принимает советы, но об этом никто не должен догадываться. Пусть считают, что ты знаешь гораздо больше, чем на самом деле. Это и им не повредит, и тебе поможет. – Однако, как бы то ни было, искренняя признательность Ранда ей льстила.
Порой Ранду казалось, что принятие окончательного решения он откладывает из-за нее. Эти три дня он размышлял, стараясь понять, что же он упустил. А ведь он и впрямь что-то проглядел. Ранд пришел к убеждению, что он не может себе позволить просто отбиваться от Отрекшихся – он должен сделать первый ход. Пусть защищаются сами. Три дня, а на четвертый Илэйн уедет – вернется в Тар Валон. Ранд боялся, что, если он примет решение, придет конец их тайным встречам. А ему были дороги эти три дня поцелуев украдкой, когда он мог чувствовать себя просто мужчиной, обнимающим женщину. Глупо, конечно, но он ничего не мог с собой поделать. Она ни о чем не просила его, – похоже, ей нужно было только его общество, и Ранда это радовало. Как приятно было хоть на миг забыть о том, что он Возрожденный Дракон, и о том, какая судьба его ждет. Не раз и не два он подумывал, не попросить ли ее остаться, но не решался на это, ибо сам не знал, что может ей предложить, и было бы нечестно возбуждать в ней напрасные надежды, если, конечно, она на что-то надеялась. Лучше уж забыть о том, что она дочь-наследница, а он обыкновенный пастух, и просто наслаждаться свиданиями. И ему было грустно оттого, что она уезжает. Как мало осталось времени. И теперь ему предстоит принять решение. Сделать свой ход. Такой, какого от него никто не ждет.
И вот настал вечер третьего дня. Солнце клонилось к горизонту, полузадернутые шторы в покоях Ранда смягчали блеск раскаленного светила. Калландор, словно чистейшей воды кристалл, сверкал на своем постаменте.
Смерив взглядом Мейлана и Сунамона, Ранд швырнул им принесенный ему на подпись увесистый пергаментный свиток. Тщательно составленный договор, в котором недоставало только подписей и печатей. Свиток угодил в грудь Мейлану, лорд подхватил его и поклонился, будто это ему польстило. Однако натянутая улыбка и стиснутые зубы говорили о другом.
Сунамон переступил с ноги на ногу и, потирая потные руки, произнес:
– Все сделано, как вы приказывали, милорд Дракон. Зерно в обмен на корабли…
– И две тысячи тайренских солдат, – оборвал его Ранд. «Две тысячи солдат, чтобы следить за правильным распределением зерна и соблюдать интересы Тира». Голос юноши был холоден как лед, хотя внутри у него все кипело: у него руки чесались надавать этим олухам по шее, и он с трудом сдерживал себя. – Две тысячи рекрутов. Да еще под командованием Ториана!
– Благородный лорд Ториан лично заинтересован в налаживании отношений с Майеном, милорд Дракон, – уклончиво пояснил Мейлан.
– Он заинтересован в том, чтобы добиться женщины, которая на него и смотреть не хочет! – вскричал Ранд. – Я же сказал: зерно в обмен на суда! И никаких солдат. И уж всяко никакого Ториана! Вы уже говорили с Берелейн?
