Кстати, если вы думаете, что мы, историк с физиком, сидя в компании с бутылочкой беленькой, анализировали судьбы государств, рассуждали о высоких исторических предназначениях народов, раздумывали о геополитической обстановке на планете, то вынуждена вас разочаровать. В основном наши разговоры носили сугубо бытовой, можно даже сказать, прикладной характер.
– … у меня вот вчера кошка заболела, – посетовал Петрович, закусив маринованным огурцом, которые каждую осень закрывала его жена – знатная умелица. В доме у них царила идеальная гармония. Поняв лет пятнадцать тому назад, что от выпивки его не отвадить, она отстала от него, удовлетворившись тем, что во хмелю он не буен, и предоставила возможность жить по собственному уразумению.
– А что с ней?
– Да простудилась, похоже – чихает, нос весь в соплях и горячий…
– Ну это не страшно… А зовут как?
– Мурка… я вот её Муськой зову…
– А лет сколько?
– Да, поди ж ты, уже шестой год пошёл или седьмой… окотилась вот недавно, в мае, в конце… Ириш, а у вас дома есть кто-нибудь?
– Да нет… я же недавно переехала, не успела ещё никого завести…
– А к кошкам как относитесь?
– Да я их просто обожаю, самые мои любимые создания!
– А кошечку завести не хотите, или вам лучше котика?
– Мне бы лучше котика – не хочу с котятами возиться… а у вас есть?
– А как же… одна девочка и два мальчика – серенький и чёрно-белый… было больше – двоих уже пристроили, заходите как-нибудь, сами и выберите…
– Хорошо, приду… – задумалась я, водя указательным пальцем по ободку граненого стакана, – вот смотрите, как получается, вроде боремся за эмансипацию, за уравнение женщин с мужчинами, а на деле всё равно кота выбираем…
– Но ведь кошка не может контролировать свои половые инстинкты, а женщина – может, да ещё как!
– Всё равно, если работающая женщина, к примеру, выходит замуж, появляется почти стопроцентная вероятность того, что в течение последующих пяти лет она забеременеет, захочет рожать ребёнка и уйдёт в декрет на несколько лет…
– С одной стороны, вы, конечно, правы, но с другой – если женщины перестанут рожать, то лет через пятьдесят работать и вовсе будет некому, да и не для кого, а если совсем не брать их на работу – элементарно не хватит рабочих рук, причём на всех уровнях, вплоть до высших постов в управлении государства…
Немного помолчали.
– Кстати, вот что ещё хотел сказать… ученица ваша, Юля Яковлева, третье занятие у меня уже прогуляла, хотя я посмотрел в журнале – на предыдущих уроках она была, да я её и сам в школе видел…
– А раньше за ней такого не наблюдалось?
– Да нет, я у них с пятого класса веду, и всегда она была хорошей ученицей…
– А у вас с ней никакого конфликта нет?
– Да нет… я бы сам первым рассказал… Может, ляпнул что-нибудь на уроке, да и забыл, а девочка на свой счёт приняла и обиделась? По крайней мере, на последнем уроке, на котором она присутствовала, я с ней вообще не разговаривал – это точно помню…
Юлю я задержала после шестого урока во вторник.
– Юля, ты почему прогуляла три урока истории?
Молчание.
– Завтра на урок тоже не пойдёшь?
То же самое.
– Значит, так: если завтра напротив твоей фамилии Сергей Петрович поставит «н» – вызываю в школу родителей.
– А если я заболею?
– Тогда принесёшь справку из поликлиники, но для этого тебе нужно будет как минимум три дня дома проваляться – по себе знаю.
– Юль, – сменила я тон, – ну расскажи, что у вас произошло? Пойми, мы же не звери тут, чтобы над вами издеваться, и не в армии, чтобы всё время муштровать. Ну если уже произошёл конфликт, лучше разобраться в нём, чем молча ходить и страдать. А как я могу что-то сделать, если ты ничего не говоришь, а Сергей Петрович уверяет, что никакого конфликта не помнит, и я склонна ему верить, потому что иначе он не завёл бы разговора на эту тему.
Юля помолчала, затем промолвила:
– Хорошо… я скажу вам… только сначала ответьте мне на один вопрос.
– Ну… смотря что за вопрос…
– Так ответите? Только честно.
Я выдохнула.
– Всё. Хватит с меня загадок – давай, задавай свой вопрос.
– Какие у вас отношения с Сергеем Петровичем?
– Уфф… ничего себе вопросик… даже не знаю, что сказать…
