Руперт беспомощно брыкался и боролся, пока его затаскивали в дом Колдуньи.
Сгорбленная старуха ногой захлопнула дверь и бесцеремонно швырнула Руперта на грязный ковер. Он сел и растирал ноющее горло, пока Ночная Колдунья зловеще хихикала, потирая кривые руки.
— Извини за теплый прием, — сказала она и ухмыльнулась. — Держусь в образе, понимаешь… Надо все время вытворять гнусности, иначе подумают, что старею. А ты, вообще-то, что здесь делаешь?
— Думал, вы сможете мне помочь, — прохрипел принц.
— Помочь? — спросила Ночная Колдунья, поднимая кривую бровь. — Ты уверен, что пришел по правильному адресу? — Черный кот, согнувшийся на ее плече, возмущенно зашипел и потерся о длинные, седые волосы Колдуньи. Она подняла руку и слегка погладила его.
— Назови мне хотя бы одну вескую причину, почему я не должна превратить тебя в лягушку? — потребовала Колдунья.
Руперт показал меч. Колдунья нехорошо улыбнулась.
— Спрячь его, или я завяжу тебя в узел.
Руперт подумал секунду, потом вернул меч в ножны.
— Кажется, вы знали моего деда, — осторожно сказал он.
— Возможно, — легко согласилась Колдунья. — В свое время я знавала многих мужчин. Как его звали?
— Эдвард из Лесного Королевства.
Ночная Колдунья бессмысленно посмотрела в ответ, потом весь огонь, казалось, потух в ее глазах. Она медленно отвернулась, подошла к камину и утонула в потертом старом кресле-качалке.
— Да, — наконец сказала она как бы себе самой. — Эдварда я помню.
Она молча сидела в кресле-качалке, уставясь в пространство, и Руперт воспользовался случаем, чтобы подняться на ноги и быстро осмотреться. Дом полнился тусклым, рассеянным светом, который, казалось, шел сразу отовсюду, хотя нигде не было видно лампы. Стены стояли под разными углами к полу, с высоких стропил пронзительно кричали летучие мыши. Тень кота металась по стене без самого кота и что-то темное и бесформенное глядело горящими глазами из пустого, черного от сажи камина.
Руперт с любопытством разглядывал Ночную Колдунью. Она не выглядела слишком выразительной теперь, когда не угрожала ему. Молча покачиваясь в своем кресле, держа кота на коленях, она казалась обыкновенной бабушкой, морщинистой седовласой пожилой леди, согнутой годами. Она была болезненно худой, и страдания пробороздили на ее лице глубокие борозды. Она не была Ночной Колдуньей легенд, соблазнительницей мужчин с волосами цвете воронова крыла, ужасным созданием тьмы. Она оказалась просто усталой старухой, потерявшейся в воспоминаниях о лучших временах. Она подняла голову и перехватила взгляд Руперта.
— Да, посмотри на меня, — тихо сказала она. — Когда-то я была красавицей. Такой красивой, что мужчины проезжали сотни миль только для того, чтобы сказать мне свои комплименты. Короли, императоры, герои: я могла бы выбрать любого из них. Но я их не желала. Было достаточно, что я была просто… красивой.
— Сколько юных девушек погибло, ради сохранения вашей красоты? — резко спросил Руперт.
— Я потеряла счет, — ответила Колдунья. — Тогда это казалось не важным. Я была молодой и прекрасной, мужчины меня любили, все остальное не имело значения. Как тебя звать, мальчик?
— Руперт.
— Тебе стоило бы посмотреть на меня тогда, Руперт. Я была такой прелестной. Очень прелестной.
Она мягко улыбнулась и закачалась в своем кресле с глазами, устремленными в прошлые дни.
— Я была молодой и могущественной, я сгибала тьму по своему хотению. За одну ночь я воздвигла дворец изо льда и брильянтов, лорды и леди разных королевских дворов приезжали отовсюду, чтобы отдать мне дань уважения. Они никогда не обращали внимания, если из деревень исчезало несколько крестьянских девушек. А если бы они и заметили, им было бы все равно.
А потом пришел Эдвард, чтобы убить меня. Каким-то образом он дознался правды и явился, чтобы избавить Лесную Страну от моего зла. — Она тихо хохотнула. — Много ночей он провел в моих ледяных залах по собственной свободной воле. Высокий, храбрый и красивый, он не склонился предо мной. Я обрушила на него дождь чудес и ужасов, но не смогла его сломить. Мы часто танцевали в моем бальном зале, только вдвоем в громадном гулком зале из сверкающего льда, где каждый подсвечник был вырезан из целого сталактита.
